Я получил сразу три письма из дома с многочисленными приветами от родни. Перечислялись фамилии погибших и пропавших без вести приятелей и соседей. Их было так много, что у меня окончательно испортилось настроение. Мама просила, «Христа ради» не лезть под пули, беречь себя. Что я служу танкистом, родня не знала. Не хотел расстраивать. Врал, что по-прежнему нахожусь при связи, все нормально, и скоро немцев добьем окончательно. А что еще писать? Остальное бы цензура вычеркнула.
Вскоре бригада снова начала наступление. Мы шли ротой (10 танков), командир у нас был другой. Капитана действительно повысили и перевели командовать соседним батальоном. Шли фронтом в сопровождении пехоты и штрафников.
Каждому танку определили направление. Нам выделили десятка полтора штрафников. Сержант, старший из них, весело откозырял и доложил командиру танка, что прибыл в наше распоряжение. Кем он был до штрафной роты, я не знал — может, офицером. Но не выделывался. И штрафники (раньше я считал, что все они сплошные уголовники) вели себя нормально, хотя с некоторой долей лихости. Ножи на поясах, у некоторых трофейные автоматы: «Нам сам черт не брат!»
Ну, не брат, пусть будет так! Рассадили их на броню и двинулись вперед. Нам заранее определили объект. Каменную водонапорную башню, высотой 3–4 этажа, на окраине поселка. Имелось подозрение, что там находятся артиллерийские наблюдатели и корректируют огонь немецких орудий.
Мы приблизились к башне. Уткнулись в поваленные молодые деревья. И сразу по нам открыли огонь из «фаустпатронов» и автоматов. Из узкого окна-бойницы на верхушке башни бил пулемет. Мы тоже не остались в долгу, влепили по вспышкам несколько снарядов. Кирпичная башня оказалась для нашего калибра толстоватой, снаряды ее не брали. Из траншеи выскочили с десяток фрицев и побежали прочь.
Двоих или троих мы успели срезать, но пулемет с башни продолжал вести огонь. Штрафникам пришлось туго. Они, как на ладони, с башни видны отчетливо, несколько человек уже погибли. Остальные пытались найти укрытие от пуль, а деревья тонкие, не спрячешься. Ударили мы по башне еще раз-другой и рванули вперед.
Двигались по сваленным деревьям. Это оказалась ловушка. Сами, не заметив, ухнули то ли в канал, то ли в речку. Провалились так «удачно», что уткнулись стволом орудия на полметра в глинистый противоположный берег. Речка была шириной метров шесть-семь, не заметили мы ее из-за сваленных деревьев.
Орудие не действует, открыли огонь из пулемета. Нам-то ничего, а штрафники гибнут. Отступать не имеют права, а прятаться негде. Стало мне их жалко, да и ситуация сложилась дурацкая. Остальные танки нашей роты ушли вперед (как-то перебрались через речку), остались мы и штрафники. Танк стоял стволом вниз под углом градусов сорок. Мы представляли собой хорошую мишень. Выручили братья-славяне.