Как первые страсти поутихли, не удержался, объявил летучку и велел всем рассаживаться — благо эллинг был полон пиломатериалами.
Повел рассказ о летней компании по второму разу, но уже не о подвигах Корнелиуса, хоть и в этом ключе — а о поведении матчасти. Разбирал по косточкам, заглядывая в блокнот, каждый отказ и дырку в бортах. Даже ткачихам поставил на вид расползающиеся паруса. У османов, паруса из английской парусины, почему-то не расползались от попаданий. А наши — имеют такую тенденцию.
Обратил внимание, что многие чиркают в блокнотиках. Надулся от важности — не все же им с меня плохие примеры перенимать, а то неудобно видеть, как многие начали курить — хоть раньше ни одного курящего не видел.
Часа за два вывалил из блокнотика все, что наболело. Так как эта операция у меня проходила уже по четвертому разу — первые три были в Воронеже, Липках и Туле — то формулировками пользовался отточенными, вот и справился быстро.
Веселье на улице обороты снижать не собиралось. Периодически дверь в эллинг приоткрывалась, впуская с улицы праздничные шумы, но тут же захлопывалась, не давая понять, чей любопытный глаз осматривал наше собрание.
Поставил к дверям морпеха, велел ему сделать строгое лицо и всех любопытных им отпугивать. Похоже, поставил нереальную задачу, так как морпех только и смог развернуться от меня со строгим лицом. А как пошел к двери, даже по затылку, по шевелению ушей и форме скулы стало понятно — улыбается во весь рот. Пусть его, главное — никого не пустит, и уши греть на нашем разговоре не даст. Сам греть будет.
Окинул взором чуть притихшую толпу мастеров, явно понявшую, что неспроста такие меры. Мысленно ворошил память, вспоминая людей, стоящих за этими лицами. Вроде всех знаю — одних больше, других меньше. Некоторых еще подмастерьями помню. А капралы все из первой сотни, так как помню и их — но рядовыми. Жаль только, имен всех не помню. Плохо у меня на память с именами. Вот зрительная память отличная — и она мне подсказывает, что ничего плохого за этими лицами не числиться.
Остановил взгляд на паре святых отцов и присоединившемся к ним Ермолае. Задал вопрос, фиксируя их взгляд.
— О делах государя дальше речь вести буду. То дела тайные, и ни пол слова из этих стен уйти не должно. Все ли тут мастера готовы такое доверие оправдать?
Мастера зашумели, подтверждая, что оправдают. Вопрос то, вроде как в толпу был задан. Один из святых отцов степенно кивнул, не отпуская моего взгляда. Ну и славно.
Пара моих морпехов пошла по эллингу — молодцы, сами догадались.