О'Хара не смог скрыть отвращения, но к кому оно относилось, к Персивалю или к самой Фенелле, — сказать трудно.
— Удивительно неприятный человек, — произнес он вслух. — А как он узнавал эти секреты, миссис Сандеман?
Фенелла, казалось, не заметила холодка, прозвучавшего в его голосе.
— Я думаю, он вскрывал чужие письма, — сказала она, пожав плечами. — Принимать почту было его обязанностью.
— Понимаю.
Он еще раз поблагодарил ее, а затем поднялся и грациозно вышел вперед Оливер Рэтбоун.
— Миссис Сандеман, ваша память заслуживает всяческих похвал, и мы весьма обязаны вашей точности и наблюдательности.
Фенелла взглянула на него с любопытством. Рэтбоун был куда более интересным мужчиной, чем О'Хара.
— Вы очень добры.
— Нисколько, миссис Сандеман. — Он плавно повел рукой. — Уверяю вас. Скажите, а не донимал ли этот сластолюбивый, алчный и лживый лакей своими ухаживаниями других леди? Миссис Киприан Мюидор, например? Или миссис Келлард?
— Понятия не имею.
Она была удивлена.
— Или вас, например?
— Ну…
Фенелла застенчиво опустила ресницы.
— Пожалуйста, миссис Сандеман, — настаивал Рэтбоун. — Сейчас не время для излишней скромности.
— Да, он пытался… перейти границы обычной предупредительности.
Несколько присяжных глядели на Фенеллу, ожидая продолжения. Один из них — мужчина средних лет и с бакенбардами — был явно смущен.
— То есть он ухаживал и за вами? — продолжал свой натиск Рэтбоун.
— Да.
— И как же вы поступили, мэм?
Фенелла взглянула на адвоката широко раскрытыми глазами.
— Поставила его на место, мистер Рэтбоун. Я хорошо знаю, как надлежит обращаться с зарвавшимися слугами.
Леди Беатрис, сидевшая рядом с Эстер, застыла.
— Я в этом не сомневаюсь, — многозначительно произнес Рэтбоун. — Но для вас при этом опасности не возникло. Вам ведь и в голову не приходило, отправляясь вечером в спальню, захватить с собой кухонный нож?
Фенелла заметно побледнела, руки в кружевных перчатках вцепились в перила парапета.
— Что за нелепость? Конечно, нет.
— И вы не посчитали нужным поделиться с племянницей своими навыками в обращении с такими слугами?
— Я… э…
Фенелла окончательно смутилась.
— Вам было известно, что Персиваль донимает Октавию своими ухаживаниями. — Легким шагом, словно дело происходило в гостиной, Рэтбоун прошелся до возвышения и обратно. — И вы оставили ее наедине со своими страхами, которые довели до того, что она взяла на кухне нож в надежде защитить себя, если Персиваль придет к ней ночью?
Смятение присяжных было явно отражено на их лицах.
— Да мне это даже и в голову не приходило, — запротестовала Фенелла. — Вы намекаете, что я потворствовала происходящему. Это чудовищно!