— Извините, — мягко сказал Рэтбоун, устремив на Эстер пристальный взгляд. — Я сделал все, что мог, но страсти слишком накалились, и не было никого другого на роль обвиняемого.
— Может, Келлард? — без всякой надежды предположила она. — Пусть даже Октавия действительно защищалась, но ведь необязательно от Персиваля. Будь это Майлз, история имела бы хоть какой-то смысл. Октавия понимала, что кричать бесполезно — если бы даже на крик кто-нибудь явился, Майлз объяснил бы, что сам прибежал чуть раньше. Персиваль бы так легко не отвертелся. Да и потом, Октавия могла просто пригрозить Персивалю увольнением. А с Майлзом она ничего не могла поделать. Да еще, наверное, щадя чувства сестры, не стала бы рассказывать о его поведении Араминте.
— Я знаю.
Рэтбоун стоял рядом с ней у камина.
Дело происходило в его адвокатской конторе. После такого сокрушительного поражения Эстер чувствовала себя подавленной и очень ранимой. Может быть, она все-таки ошиблась и Персиваль действительно виновен? В это верили все, за исключением Монка. Однако многое в этом деле казалось бессмысленным.
— Эстер!
— Прошу прощения, — извинилась она. — Я просто задумалась.
— Я не мог выдвинуть обвинение против Майлза.
— Почему?
Он ответил слабой улыбкой.
— А каких свидетелей, моя дорогая, я бы вызвал, чтобы подтвердить его поползновения относительно собственной невестки? Кто бы из семейства согласился это удостоверить? Араминта? Она прекрасно понимает, что в этом случае станет посмешищем для всего Лондона. Одно дело, когда об измене мужа ходят досужие толки, и совсем другое, когда об этом вслух заявляет его жена. Насколько я знаю Араминту, она бы ни за что на это не пошла.
— Мне кажется, леди Беатрис лгать не станет, — сказала Эстер и тут же поняла, что и на это надеяться глупо. — Ну, он изнасиловал горничную Марту Риветт. Персиваль это знал.
— И что? — продолжил Рэтбоун ее мысль. — Присяжные поверили бы Персивалю? Или самой Марте? Или все-таки сэру Бэзилу, который ее уволил?
— Да, разумеется, — с несчастным видом кивнула Эстер и отвернулась. — Я не знаю, что тут еще можно было сделать. Простите, я, очевидно, говорю глупости. Просто дело в том… — Она запнулась и посмотрела на Рэтбоуна. — Его ведь повесят, не так ли?
— Да. — Он тоже смотрел на Эстер, и лицо его было угрюмо и печально. — На этот раз нет никаких смягчающих вину обстоятельств. Что можно сказать в защиту лакея, который домогался дочери хозяина, а когда она отказала, зарезал ее?