Они подошли к библиотеке. Филлипс открыл дверь, доложил об их прибытии и отступил в сторону, пропуская сыщиков.
Стены библиотеки, как и следовало ожидать, были увешаны книжными полками. Сквозь единственное большое окно на зеленый ковер и предметы обстановки лился умиротворяющий свет, создавая почти идиллическое настроение. Однако рассмотреть все подробно не было времени. Посреди комнаты стоял сэр Бэзил Мюидор. Высокого роста и при этом не склонный к полноте, он держался удивительно прямо. Далеко не красавец и никогда им не был: слишком подвижное лицо, большой рот. Глубоко прорезанные морщины говорили скорее о темпераменте, нежели о стремлении к острословию. Пугающе темные глаза смотрели пытливо и умно. Густые прямые волосы обильно припорошила седина.
Бледный, исполненный гнева и горя, он нервно сжимал и разжимал кулаки.
— Доброе утро, сэр.
Монк представился, затем представил Ивэна. Ему всегда было трудно говорить с теми, кто только что понес тяжелую утрату. Вид человека, потерявшего ребенка, пугал Монка, но работа есть работа. И хотя память о прошлом стерлась, щемящее чувство, возникающее при виде чужой боли, было ему знакомо.
— Доброе утро, инспектор, — машинально ответил Мюидор. — Будь я проклят, если представляю, чем вы тут сможете помочь, но хотя бы попытайтесь. Ночью какой-то бандит вломился в дом и убил мою дочь. Не знаю, что еще мы можем вам сообщить.
— Вы позволите нам осмотреть комнату, где это случилось, сэр? — тихо спросил Монк. — Доктор уже прибыл?
Тяжелые брови сэра Бэзила недоуменно вздернулись.
— Да… Но, право, не знаю, что, черт возьми, он теперь сможет сделать!
— Он сможет установить время и причину смерти, сэр.
— Ее зарезали ночью. И незачем звать доктора, чтобы это выяснить.
Лорд Мюидор набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Взгляд его блуждал по комнате, Монк не вызывал в нем ни малейшего интереса. Полицейские являлись лишь неизбежными атрибутами трагедии, а сам сэр Бэзил был слишком потрясен, чтобы сосредоточиться на какой-то одной мысли. Он останавливал рассеянный взгляд то на покосившейся картине, то на отблесках солнца на корешках книг, то на вазе с поздними хризантемами. Монк видел лицо этого человека и прекрасно его понимал.
— Нас проводит кто-нибудь из слуг. — Монк принес извинения за себя и за Ивэна, затем повернулся, собираясь выйти.
— О… да. И все, что вам будет угодно, — отозвался Бэзил.
— Я полагаю, вы ничего не слышали этой ночью, сэр? — уже стоя в дверях, спросил Ивэн.
Лорд Мюидор нахмурился.
— Что? Нет, конечно, нет, иначе я упомянул бы об этом.