Он вернулся, этот чертов ирландец, после двух месяцев и теперь предъявит права и на шхуну, и на ее серого жеребца.
Старательно избегая встречи с капитаном, Майра развернула коня и промчалась по Маркет-сквер, а затем по Хай-стрит с такой скоростью, что от ветра на глазах выступили слезы. Но только добравшись до конюшни и поставив Ригеля в стойло, она дала волю своим чувствам. С трудом сдерживая рыдания, она взяла щетку и принялась чистить серебристую шкуру коня. Грязные капли падали на платье, но она не обращала на это внимания. Ригель вытягивал шею и тряс головой от наслаждения, а Майра скребла все усерднее, сердито смахивая рукой набегавшие слезы.
— Эй, есть здесь кто-нибудь?
Рука со щеткой замерла.
Это капитан. Майра подавила рыдание, смахнула слезы и сердито прокричала:
— Оставьте меня одну!
— Вы здесь, мисс Майра?
— Я же сказала, убирайся отсюда, вонючий бочонок с тухлой водой!
Ну вот, так ей стало немного легче, но слезы продолжали литься, и она с еще большим рвением принялась чистить коня.
Майра чувствовала, что капитан стоит у нее за спиной. Не оборачиваясь, она крикнула:
— Разве вы плохо слышите? Я же велела вам убираться!
Внезапно он сжал ее руку со щеткой, которой она отчаянно чистила Ригеля, и Майра не раздумывая развернулась и свободной рукой отвесила ему пощечину.
— Ты что, оглох или ослеп, мешок птичьего помета? Я же сказала, что хочу остаться одна!
Майра вырвала у него руку и закрыла ладонями лицо, громко зарыдав.
— Уходи! Уйди сейчас же!
Но капитан не ушел. Он придвинулся ближе, отвел ее руки от лица, погладил узкие плечи и нежно привлек девушку. Майра прижалась щекой к его белому галстуку, вдыхая свежий запах моря, прикоснулась губами к золотистым пуговицам его синего мундира. Ей казалось, что она ненавидела этого человека, но он был таким надежным, теплым и уютным, что она спрятала лицо на его широкой и крепкой груди. Брендан беспомощно смотрел на нее. Он был в полной растерянности, не зная, что делать. Он где-то слышал, что лучший способ успокоить плачущую девушку — просто обнять ее. Брендан хотел, чтобы она поскорее перестала плакать, потому что у него перехватило дыхание и стало трудно думать.
То, что она зачесала волосы наверх и надела красивое платье, не должно обмануть его. Она была такой маленькой, что едва доставала ему до подбородка, и когда он наклонял голову, ее волосы щекотали ему нос. Желание прижаться подбородком к ее голове было сильным, но страх от того, куда может завести такое чувство, был сильнее. Ему и так пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать себя в руках, когда это маленькое невинное создание так смело предложило себя в обмен на строительство корабля у ее отца.