Вбежав в свою комнату, Челси упала на кровать и зажала рот рукой, чтобы не закричать. В ней бушевал гнев, хотелось швыряться всем подряд, однако она приказала себе лежать тихо и не вспоминать о домогательствах Бонкли и о том, что она ощутила, когда повернула голову и увидела лорда Эндрю де Монфора.
Господь пришел ей на помощь, но почему Он избрал своим орудием именно лорда Эндрю? Ведь она ненавидит его! Самоуверенный, надменный, невоспитанный. Экспериментирует над животными! Он же сам сказал, что привязывает их к летательному аппарату и насильно вливает в глотки какую-то гадость!
На глаза навернулись слезы. Горячие, обжигающие, они стекали по ее щеке, падали на покрывало и сразу впитывались в ткань. В горле образовался тугой комок.
«Почему я плачу? — спросила себя Челси. — Что меня так расстроило?»
«То, что сэр Гарольд Бонкли испортил мне вечер», — захотелось ей ответить, однако она понимала, что это неправда.
«То, что мужчины постоянно пытаются устроить мою жизнь в соответствии со своими желаниями, руководят мной, обращаются со мной как с безмозглой и безвольной дурочкой».
Нет, неправильно.
По полу зацокали когти, и Пятнистый, прыгнув на кропать, устроился рядом с хозяйкой. Челси обняла его и прижала к себе.
«Пятнистый совсем седой, у него болят ноги, за ухом какая-то шишка. Я так боюсь, что он умрет!»
Да, вот в чем дело! Именно поэтому она плачет. А вовсе не потому, что никто, как обычно, не воспринял ее призыв помогать несчастным животным. И не потому, что в тот момент, когда лорд Эндрю спас ее от Бонкли, у псе возникло дикое желание броситься к нему в объятия и поцеловать его.
«Это не имеет никакого отношения к лорду Эндрю!»
Челси уткнулась лицом в шею Пятнистого и всхлипнула.
— О, Пятнистый, что во мне не так?
Пес был слишком стар, чтобы облизывать хозяйку. Поэтому он сел, привалившись к ней, и позволил ей ласкать себя.
— Никто не хочет слышать о несчастных таксах, которые в кровь сдирают лапки только для того, чтобы люди могли есть жареное мясо, — грустно проговорила Челси. — Всем плевать, что ломовых лошадей забивают до смерти, что сотни брошенных, никому не нужных собак и кошек голодают на улице только потому, что у них нет дома, а люди продолжают разводить все новые и новые породы. Да, всем плевать. Они согласны пить мое дорогое вино, есть деликатесы, бороться за мою — очень состоятельную! — руку. Ну почему я не родилась мужчиной? Тогда люди воспринимали бы меня всерьез. Ах, если бы у папы был брат или сын — я бы не стала богатой наследницей! — Челси снова уткнулась в шею собаки. — Как жаль, Пятнистый, что на свете нет мужчины, способного полюбить меня такой, какая я есть.