В дядиной библиотеке я отыскала затрепанный экземпляр Церковного справочника Крокфорда за 1877 год и там нашла достопочт. Джорджа Артура Вудворда, проживающего в г. Уитби (Йоркшир), в доме № 7 по Сент-Майкл-клоуз, у храма Св. Михаила. Другого Джорджа Вудворда в справочнике не значилось, однако я не была вполне уверена, что он тот самый Вудворд, поэтому написала по указанному адресу письмо миссис Дж. А. Вудворд, спросив, не та ли она Ада Вудворд, знакомая Эленор Анвин, которую я так стремлюсь разыскать (я писала так, будто мне ничего не известно о Раксфордской Тайне), и если так, то не согласится ли она переписываться со мной. Но прошла неделя, потом две, ответа не было, и я не чувствовала себя способной написать туда еще раз. Оставалась еще только одна возможность — горничная Люси, которой Нелл доверяла, к которой чувствовала расположение. Но ведь я не знала даже ее фамилии, только что ее семья жила в Шропшире, и было это двадцать лет тому назад. Так что мне не оставалось ничего иного, как предаваться размышлениям и считать дни до наступления шестого марта.
— Леди и джентльмены, не желаете ли вы занять свои места? Мы почти готовы начать.
По стенам заметались тени, когда Вернон Рафаэл поднял повыше свой фонарь и повел нас к рядку стульев, установленных как кресла в театральном зале, лицом к доспехам в противоположном конце помещения. В небольшом камине, недалеко от стульев, пылали угли. Хотя огонь здесь горел уже много часов, это произвело совсем мало впечатления на смертельный холод, царивший на галерее. Кроме горящего камина, единственным другим источником света служил канделябр, установленный справа от доспехов и несколько выше них. Еще выше пламя его свечей нечетко отражалось в черноте оконных стекол.
— Мисс Лэнгтон, прошу вас, займите стул поближе к огню.
Бледное лицо Вернона Рафаэла и его белоснежная манишка резко наклонились к полу, когда он поклонился, указывая мне мое место театрально широким взмахом руки. Он был в вечернем костюме, а плечи его обвивал длинный черный плащ. Эдвин подошел ко мне поближе и предложил опереться на его руку, но я отказалась, продемонстрировав ему, что мне нужны обе руки, чтобы справиться с собственным плащом. Наши шаги отдавались множественным эхом, словно нас было в группе человек двенадцать, а не пятеро.
Я устроилась у камина, как меня просили, а рядом со мной — Эдвин. По его левую руку сел профессор Чарнелл, маленький иссохший человечек с седой бородой, подвижный словно обезьянка, а за ним — профессор Фортескью, краснолицый, свиноподобный человек с доверительной манерой общения и маленькими блестящими глазками. Последним вошел доктор Джеймс Давенант, который на миг дольше других задержался в дверях, обозревая галерею. В нашей группе он был выше всех ростом, худощав и держался очень прямо. Его черные с проседью волосы были зачесаны со лба назад, но нижнюю часть лица скрывали большая борода, усы и бакенбарды. Днем он носил темные очки: по словам Эдвина, он пострадал во время пожара, когда в юные годы путешествовал по Богемии, и его зрение было навсегда повреждено. В голосе его слышалась легкая хрипотца, будто он поправляется после простуды. Казалось, он большею частью предпочитает наблюдать и слушать, однако я обратила внимание, что все остальные участники группы считаются с его мнением. Как говорил мне Эдвин, он был тем единственным членом Общества, которым искренне восхищался Вернон Рафаэл. Он, помимо всего прочего, был выдающимся ученым-криминалистом и консультировал Скотланд-Ярд в нескольких сенсационных расследованиях, из которых самым недавним было дело об ужасающих убийствах в Уайтчепеле.