Я подняла взгляд от пола и увидела, что все мужчины с нетерпением ждут, чтобы я поднялась с места. Мысль о том, что придется выслушивать их дебаты, вдруг показалась мне невыносимой; я не была голодна, пить мне тоже не хотелось, я просто страшно замерзла.
С трудом я поднялась на ноги: казалось, галерея плывет вокруг меня, так что мне пришлось опереться на руку Эдвина. Сопровождаемые встревоженным шепотом, мы прошли по длинной галерее и вышли на еще более мрачную и холодную лестничную площадку, где Эдвин немедленно стал извиняться за мучения этого вечера.
— Это ведь мой собственный выбор — приехать сюда, — ответила я ему, — так что не будем говорить об этом.
Я чувствовала, как он жаждет хотя бы взгляда, хотя бы улыбки, какого-то знака близости, но не была способна откликнуться.
Кто-то успел разжечь камин у меня в комнате и, как только я заперла за Эдвином дверь, я зажгла две пыльные свечи на каминной полке, подтащила складную кровать, насколько посмела, ближе к огню и, не снимая одежды, улеглась в постель, придвинув к себе стул с фонарем. Запах масла и разогретого железа чуть успокаивал, успокаивало и сознание, что Эдвин будет в смежной комнате, между мной и лестничной площадкой.
Тепло постепенно проникало в каждую мою жилку, и я начала понимать, что более всего — помимо тона Вернона Рафаэла — меня расстроило опасение, что он может оказаться прав насчет Нелл: ведь, в конце концов, он сделал свои выводы о том, что Магнус убил (или хотя бы намеревался убить) своего дядю на основании того, что я показала ему. Мне самой мысль о такой возможности никогда в голову не приходила, но эти выводы Вернона выглядели вполне обоснованно, тогда как его объяснение Раксфордской Тайны, кроме нескольких пунктов, было простым повторением отчета коронера.
Однако, если бы я показала ему остальные записи, они лишь укрепили бы его убежденность в том, что Нелл виновна.
И тем не менее было что-то такое в том, что он сказал, что-то, задевшее во мне некую струну, несмотря на то, что на мою собственную теорию был вылит ушат холодной воды… Да, вот что: если бы Нелл пожелала отдать Клару своему сообщнику, зачем ей было сначала привозить девочку в Холл?
И зачем из всего множества комнат, какие она могла выбрать, она поместила Клару в этот тесный, темный, безвоздушный чулан?
Да затем, что при закрытых дверях никто не мог бы сказать, есть там ребенок или нет!
Я взяла дневник Нелл и записи Джона Монтегю о расследовании и при свете фонаря пробежала взглядом по страницам.
Не было ни одной записи о том, чтобы кто-то еще видел Клару в замке.