— Нет, нет... — пугалась Милодора. Федор Лукич хихикал:
— А ты ей циркулем в глаза! В глаза, сердешный!... Все бабы — стервы!...
Карнизов, не слушая его, ходил вокруг да около:
— И «всевидящее око» не рисует на полях книг?
— Нет, нет... Мы ходили с ним в оперу... Откуда-то издали раздавались голоса:
— Недужит она, господин поручик. В Обухов-ку бы ее...
— Пшел вон, любезный! Твое дело — сабля и коридор... Чтоб не ржавая и чтоб — тихо...
— Помрет — жалко...
— Идиот!... Пронзительно визжали несмазанные петли двери. Ах, нет!... Это опять смеялся Федор Лукич Шмидт:
— Плохо грела мне коленки — грех!
Темная фигура склонялась над ней, качала головой. Это напоминало Милодоре приход смерти.
— Сударыня, вы должны поговорить со мной. Это важно.
Милодора молчала. О чем говорить со смертью?
Тень смерти покрывала ее.
— Вы нужны мне... Я не столько мучаю вас, сколько себя мучаю. Я не нахожу себе места от боли, что испытываете вы. Противоречивые чувства разрывают меня надвое: днем я ненавижу вас, а ночью люблю... Но в жизни моей становится все больше ночи... Вы хотите знать, откуда происходит сия раздвоенность?
Милодора не ответила. Что толку отвечать смерти?
— Братцы берут надо мной власть. Братцы говорят: хочешь взять — бери, иначе завтра может быть поздно...
Милодора удивилась:
— Разве у смерти есть братцы?
— Не говорите так!... Какая смерть! Ведь я люблю вас. И прошу: смилостивитесь над собой... И надо мной...
Милодора закашлялась и очнулась от тяжкого, не несущего отдохновения полусна. Открыла глаза. Хотя в номере было темно, Милодора могла что-то видеть — какой-то свет все же проникал снаружи сквозь запыленные стекла окна. И она увидела наяву тот черный силуэт, ту черную расплывчатую в полумраке фигуру человека, с которым, кажется, только что разговаривала о чем-то в полусне. О чем — она уже не помнила. Ей подумалось, что сон продолжается, но Милодора испугалась так сильно, как не пугаются во сне.
Она вскрикнула и отодвинулась от края кровати, прижалась к стене. И тут ей почудились некие знакомые черты в фигуре этого человека...
Да, это был Карнизов. Он стоял на коленях возле кровати...
Сильно колотилось сердце Милодоры.
— Вы, сударь... почему здесь?
— Вы должны простить меня...
— За что? — в волнении тихо молвила Милодора. — Что я не виновата?..
— Нет, вы виновны. Для меня это очевидно... — так же тихо отвечал Карнизов. — Но я ничего не могу с собой поделать. Меня тянет к вам. Я хочу взять вас, как советуют братцы, хочу вас любить; это придаст вам сил, мне — терпения... А завтра опять буду мучить вас. Вы согласны?..