Тут перевода уже не требовалось. Парень начинал понимать, что с ним не в игрушки играют.
Но он мялся. Явно кого-то он то ли боялся, то ли просто не хотел закладывать.
— Я еще раз повторяю вопрос, — это встрял Мысловский и кивнул на Мельникова: — Видишь вот этого парня? У него здоровенные эсэсовцы плакали и просили, чтобы им ускорили смерть. Так ты думаешь — мы тебя не заставим заговорить?
Мельников, подыгрывая, постарался напустить на свою морду самый свирепый вид.
Мальчик все еще пытался играть в героя.
— Я не буду разговаривать с предателем Польши…
— Это я предатель? — тихим, шипящим голосом сказал надхорунжий. — Я предатель? Который с оружием в руках свою страну освобождал вместе с русскими товарищами? А твои дружки сидели в Лондоне и интриги плели? Которые теперь согласны, чтобы жители Варшавы с голоду подохли — лишь бы не брать помощи от русских? А теперь вы сюда приперлись и поддерживаете бандитов, которые убивают женщин и детей. Это ваша борьба за свободу Польши? В общем, так. Мне с тобой разговаривать некогда. Я оставлю тебя наедине с русскими товарищами — а уж они большие мастера развязывать языки. Только потом уже дорога тебе будет одна — в Россию поедешь. В Сибирь. — И Мысловский сделал вид, что уходит.
Это было сильно. Все-таки надхорунжий для этого парня был своим, поляком. А остаться наедине с двумя жуткими русскими из не менее жуткой организации — это шпику явно не улыбалось. Тем более что Мельников всеми силами изображал из себя тупое свирепое чудовище, которому человека на куски разодрать — что клопа раздавить.
— Не надо… Я все скажу…
— Итак, по порядку. Кто тебя послал?
— Ковалевский.
— Это один из деятелей Национальной партии. Не на первых ролях, но имеет сильное влияние. Мы давно подозреваем, что он занимается чем-то темным. Но пока что брать его за жабры не велено. Политика… — пояснил Мысловский русским товарищам.
— Ты — член Национальной партии?
— Да… Люди из АК меня прятали при немцах, когда ребят моего возраста стали угонять на работу в Германию.
— Ты просто член этой партии?
— Нет. У нас есть группа. Ковалевский объяснил, что нужна более решительная борьба. Тогда за нас вступятся англичане и русские уйдут.
— Уже лучше. Что нужно было сегодня делать?
— Нужно было узнать, кто к вам может прийти.
— Конкретно?
— Мне Ковалевский называл пана Пинского. Мне его показали.
— Ваша группа связана с партизанами?
Парень снова замялся.
— Давай-давай. Начал говорить, так не останавливайся!
— Да, я несколько раз встречался с их людьми. Но я ничего больше не знаю. Мне говорили, куда идти и что передать. И все.