Через несколько дней после смерти ездового, утром нашли мертвой и нашу любимицу, кобылу Букашку. Маленькая мышиного окраса лошадка честно служила нам около года. Смерть ее была похожа на самоубийство. Она просунула голову между стойкой, поддерживающей перекрытие, и стойкой землянки и легла, передавив шею, отчего и скончалась.
Новый 1943 год встречали небольшими пирушками в землянках, повзводно.
В условиях обороны, когда солдаты и офицеры, по нашим понятиям тех времен, находились в терпимых условиях, редко кто выпивал выдаваемые ежедневно свои 100 граммов водки сразу. Большинство водку сливало во фляги и, когда ее там было несколько сот граммов, устраивали маленькие организованные выпивки. Надо заметить, что за всю войну у нас не было случая, чтобы кто-нибудь напивался допьяна. Во всяком случае, я такого не знаю. Соответственно, шло приготовление и к встрече нового года. Выпивка была, закуска тоже - хлеб.
Командир дивизиона, предварительно выпив, тоже решил отметить эту дату. На гаубичной батарее было 4 осветительных снаряда, и он решил их использовать. Ровно в 12 часов ночи был дан залп осветительными снарядами. А когда ракеты повисли над немецким передним краем, прогремел залп из восьми пушек и четырех гаубиц. Так мы использовали свой недельный лимит снарядов.
В январе мне посчастливилось 10 дней провести в доме отдыха, организованном при одном из армейских госпиталей. Это был первый и последний случай за все четыре года войны. И побывало в нем из нашего полка всего 2 человека: командир орудия второго дивизиона и я.
Дом отдыха находился в каком-то общественном здании, в двух километрах от поселка. Дисциплина была воинская. Ежедневные поверки. Даже ночью проверки. За отлучку выписывали и отправляли в часть. И все-таки мы находили возможность улизнуть в город. Делать там, конечно, было нечего, а, все-таки, приятно было почувствовать себя человеком, посмотреть на девушек, а то и поговорить с ними.
Однажды вечером, когда нам было запрещено отлучаться, мы, вдвоем с писарем строевого полка, побывали с девушками в кино. В другой раз девушки увели нас в деревню в 4-х километрах от поселка, откуда мы вернулись в дом отдыха уже после подъема, и чуть было не попали в число штрафников. На наше счастье дежурный офицер оказался сердобольным человеком. Но больше всего мне запомнились два эпизода, говорящие о поведении или скорее, о положении женщин в годы войны. То, что девушки нас повсюду через окна, чаще всего знаками или голосом приглашали в дома, это было в порядке вещей. А в один день произошло событие неординарное.