И второе, не менее значительное событие - нам, на разведчиков и топографов, выдали, Бог знает, откуда взятую, коровью голову. Полевой кухни к тому времени, очевидно, уже не было. У нас ведь кухни были на вьюках, и тащить их, как никому ненужный груз, не имело смысла. Нет продуктов - зачем кухни? Разрубать, то есть, делить голову поручили мне. Прошло столько лет, а я до сих пор помню вкус сырого мяса и мозгов. Это было невероятно вкусно, но невероятно мало.
Моросил мелкий дождь, поэтому с воздуха угрозы не было. Шли весь день. А лучше сказать, тащили пушки и повозки, помогая измученным лошадям. К вечеру вошли в довольно большую деревню и получили команду размещаться на ночевку. На ужин на взвод выдали приличный кусок свежей свинины. В деревне еще оставалась колхозная свиноферма. Чугунок с мясом уже стоял в растопленой печи, когда меня вызвали в штаб полка.
По непроверенным данным, в городе Одоев, расположенном в 8-10 км западнее - мы обошли его стороной, работает пекарня и немцы в город еще не вошли. Приказ - взять пару повозок, немедленно поехать в Одоев и забрать весь имеющийся в наличии в пекарне хлеб.
Пока ездовые запрягали лошадей, я забежал во взвод. Узнав, что я уезжаю, мне отрезали кусочек только что закипевшей свинины. Мясо проглотил на ходу, без хлеба. И обоз из двух повозок тронулся в путь. Дождь не переставал. Одежду просушить не удалось и мокрому сидеть в седле было неуютно. Теперь я уже не представляю, каким чувством я искал дорогу, скорее всего лошади шли сами, и как потом выяснилось - по правильному пути. Ночь была настолько темна, что с седла не было видно даже головы лошади.
Километра через два я уже проклинал себя за то, что съел свинину. В животе поднялась такая буря, что лошадь стала шарахаться в стороны. Надо бы остановиться, но как? Если на тебе все мокрое, под ногами грязь по колено, а сверху поливает холодный осенний дождь. Свернул с дороги и только поднял ногу, чтобы перенести ее через круп лошади, как фонтан пробил до голенищ сапог. Читателю остается только представить мое ужасное состояние. Пришлось в такой обстановке разуться, раздеться, и снова одеться, выбросив часть казенной одежды. Но ничего другого мне не оставалось.
Догнал свою команду, а через несколько минут въехали на узкую улицу, застроенную одноэтажными домами, какие обычно стоят на окраинах провинциальных городов. Надо было выяснить, Одоев это или другой какой-нибудь населенный пункт, есть ли здесь немцы и, если это Одоев, то как найти пекарню?
Проехали до перекрестка. Остановились. Нас окружала мертвая тишина. Город казался вымершим. Ни одного огонька или звука. Даже собаки не лаяли. Подъехал к дому и осторожно постучал в ставню окна. Тишина. Постучал погромче. Результат тот же. Решил, что в доме никто не живет. Подъехал к другому дому. На стук никто не ответил, но было слышно, как к окну кто-то осторожно подошел. На просьбу, открыть окно, ответа не последовало. Только после настойчивого требования и угрозы применения оружия, окно открылось и владелец мужского голоса ответил, что это Одоев, что немцы в город еще не вошли, что военных в городе нет и объяснил, как проехать к пекарне.