После падения Афанасия Серебренникова, в комнате воцарилась гробовая тишина, а Игорь, сняв с головы свою залихватскую кепку с козырьком, опустился на корточки и нахлобучил ее на голову несчастному Афанасию.
— Это ему на память от меня, чтобы не обижался. — Сказал он, окинув всех присутствующих дружелюбным взглядом.
— Ну, что, может еще кто-то из вас соизволит проводить меня в темную? — спросил он.
— Может, ты желаешь? — Игорь пытливо взглянул на Андрея Краюшкина, стоящего рядом с ним.
Молодой человек побледнел и отступил назад.
— Может, Вы желаете сделать это вместо своих подчиненных? А, Савелий Никонорович?
Угрюмый начальник Тайного приказа после этих слов только моргнул один раз и снова уставился на незнакомца.
— Ну, ладно, ладно, мир! — Игорь взглянул на свои ручные часы, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы очнулась его жертва.
— Пусть полежит еще немного для порядка, а потом я сделаю так, что он воскреснет. — Громко объявил он, расстегивая при этом ремешок с часами. — Эй ты, — снова обратился он к Андрею Краюшкину — Иди-ка сюда! — и поманил его пальцем.
Однако молодой человек даже не подумал тронуться с места, и Игорь подошел к нему сам, ласково улыбнувшись, после чего протянул часы к самому носу Андрея, у которого от страха даже не хватило смелости убежать.
— Видишь, как движется эта стрелка? — спросил он.
— Тот покорно кивнул головой в знак согласия.
— Ну, так вот, как только она приблизится вот сюда, к этой циферке, твой дружок очнется. — Игорь сунул часы в руку совершенно обалдевшему от страха подьячему. — А теперь стой и следи за стрелкой.
После этого он перешагнул через недвижимое тело Афанасия и прямиком направился к Савелию Никоноровичу, заставив того торопливо перекреститься.
— Вот так-то оно лучше будет, Савелий Никонорович! Все мы под Богом ходим, и лишний раз наложить на себя крест никому не возбраняется! Оно, наоборот, только зачтется при случае! Ну что, может, продолжим наш разговор насчет освобождения Алеши, или Вы к нему еще не готовы?
"Насчет освобождения Алеши" — эта фраза вновь обратила на себя внимание Савелия Никоноровича, который после падения Афанасия Серебренникова уж и вправду усомнился в том, что к ним заявился обычный, ничем не отличающийся от остальных человек.
— Коль он думает, что его дружок все еще здесь, никакой он не божий человек! — заключил проницательный начальник Тайного приказа. Ему подумалось, что божий человек, наделенный особым, недоступным для обычного человека чутьем, наверняка бы узнал, что Алеши этого тут давно уже нет. А как узнал бы, то и вообще сюда не явился! — Это открытие, пришедшее в голову Савелию Никоноровичу, тут же его воодушевило, и воодушевление это придало ему силы преодолеть свой страх и собраться с мыслями. Однако радоваться своему открытию Савелий Никонорович пока не спешил, считая это преждевременным, ибо ему еще надо было как-то объяснить самому себе случай с падением Афанасия Серебренникова.