— А, чего присматривать-то?! — удивился Борька. — Я, бывало, и не в такую пору домой приходил! Чего со мной сделается?!
— Ладно, помалкивай, ужо! — строго приказал пареньку крестьянин, и посмотрел при этом на сидящую поодаль Настю, явно не желая, чтобы Борька и далее удивлялся их неожиданному появлению. Ведь тогда сразу стало бы ясно, что они явились сюда вовсе не ради мальчишки-сироты, а из любопытства.
— Ну, и где ж твои люди-то? — спросил второй крестьянин, обращаясь к Семену. — Покуда я тут только одну девку и вижу.
Семен пожал плечами и вопросительно уставился на Бориса.
— Ушли они покуда! — ответил тот, на немой вопрос друга, — а меня с ней вот оставили. — Вишь, дядька Никифор, ногу она повредила, поглядел бы, а?
— Чего ты несешь? — возмутилась Настя.
— А, что? — настаивал Борис. — Дядька Никифор у нас по этому делу мастак. Он, почитай, всю нашу деревню знахарит.
— Помалкивай! — насупилась Настя. — Обойдусь как-нибудь без твоего дядьки Никифора. — И она демонстративно прикрыла больную ногу пледом.
— Вишь, тятя, как она говорит? — обрадовался Семен. — Я же тебе говорил, — не по нашему!
— Вот, дурни-то! — раздраженно подумала Настя. — Пришли, словно в зоопарк поглядеть на диковинного зверька.
— Да, слышу я! — ответил Семену отец, после чего обратился к Борису.
— А чего это девка твоя такая злобная?
— Да кто ее знает! — ответил парнишка. — Такая вот! — И развел руками.
Никифор подошел к Насте.
— Не боись, давай погляжу ногу-то. Может, и впрямь выправить сумею.
Настя недоверчиво взглянула на бородача.
— Не боись, не боись! — подбодрил ее Борька.
И девушка нехотя откинула плед.
Никифор же, вместо того, чтобы тут же обследовать ее больную ногу, удивленно уставился на кроссовки.
— Чего это на тебе за обувка такая? — и осторожно потрогал кроссовки.
— Глянь-ка Митрофанович, какая на ней обувка диковинная, отродясь такой не видывал! — и жестом пригласил своего спутника подойти к Насте.
Девушка возмущенно фыркнула.
— Вы, что сюда на смотрины пришли?
— Иди, иди, Митрофанович, ты глянь только. — Вновь настоятельно позвал своего спутника отец Семена, совершенно не реагируя на возмущение Насти.
— Ну и дикари! — подумала она. — Даже не знаешь, как с ними разговаривать!
Подоспевший Митрофанович принялся рассматривать Настину обувь, цокая языком от удивления, а она молча метала на него молнии, однако больше не возмущалась, понимая всю бесполезность такого занятия.
После того, как бесцеремонное обследование диковинной обуви завершилось, отец Семена, прощупав больную ногу девушки, покачал головой.