Девочки побежали в разные стороны выполнять задание отца, а Елена Марковна обратилась к Кузьме, жестом показывая, что ей еще потребуется мыло. Однако тот ничего не понимал и пожимал плечами. В это время из сеней выглянул Алексей.
— Мам, я принес аптечку. Куда ее?
— Оставь в комнате, Алеш, и сбегай опять к машине. Мне нужно мыло.
Вскоре появилась Марийка с большой бадейкой воды и вопросительно взглянула на гостью.
— Подожди, Марийка, — тебя, кажется, так зовут? — ласково улыбнулась ей Елена Марковна.
Девушка кивнула головой и тоже улыбнулась, а потом поставила бадейку с водой на землю.
— Мам, я принес твою сумку с вещами, чтобы ты меня больше не гоняла к машине. — Громко крикнул Алексей, спускаясь с заднего сенного крыльца.
Марийка, расширенными от удивления глазами смотрела на полуголого юношу, а Алексей, заприметив хорошенькую дочку Кузьмы, мило ей улыбнулся.
— Как тебя зовут?
Марийка продолжала смотреть на него во все глаза.
— Ну, в смысле величают? — попробовал пояснить ей Алексей.
— Марией.
— Отец зовет ее Марийкой, — подсказала сыну Елена Марковна.
— А я Алексей. — Молодой человек снова улыбнулся девушке.
— Вот тебе мыло, мам! — Алексей протянул Елене Марковне розовую пластмассовую мыльницу, все еще продолжая улыбаться Марийке.
— А я пойду, мы с Игорем хотим сделать кое-какую перестановку.
Елена Марковна вымыла руки как раз в тот момент, когда перед ней появилась Софья с полотенцем.
— Ну, а теперь, девочки, ведите меня к своей маме! — сказала она, на ходу вытирая руки.
Онисья лежала на кровати, то и дело подкашливая. Шум, поднявшийся в доме с приходом незваных гостей, разбудил ее, и она, слушая странную, непонятную речь незнакомцев, пребывала в полном недоумении, кто к ним пожаловал. Ее так и подмывало подняться с постели и выйти к незнакомым людям, но сильный жар, державшийся уже два дня, так ослабил ее, что она не смогла даже приподняться.
Елена Марковна, сопровождаемая девочками, открыла дверь в ее горницу и подошла к больной. Она опустила свою прохладную руку на пылающий лоб Онисьи, а потом велела девочкам принести два стула.
Софья выбежала из горницы и, отыскав отца среди гостей, сообщила ему о желании знахарки.
— Зачем ей понадобились стулья? — удивился Кузьма, однако стулья взял и сам понес их в горницу к жене.
Елена Марковна велела ему поставить оба стула возле кровати больной. Кузьма выполнил ее приказание, и, отступив в сторону, в нерешительности остановился. Знахарка не повернулась к нему и не приказала уйти, и он продолжал стоять на месте, ибо его одолевало не только любопытство, но и беспокойство за жену.