— А Сэмми, что с ним?
— Сэмми был допрошен и освобожден. Его единственным преступлением было чрезмерное усердие. Он был настолько озабочен твоим исчезновением, что взломал твой электронный ящик и нашел твой график встреч для интервью. Он пошел по некоторым адресам, даже к Джордану Карпентеру, чтобы увидеть тебя.
Анджела следовало быть благодарной за то, что многие настолько заботились о ней, что готовы были рисковать из-за нее, но на сердце лежала тяжесть, не имеющая ничего общего с делом «Ангельского личика». Она была глубоко личной.
— Теперь позволь задать вопрос тебе, Анджела. Что там с твоим доктором? Все в порядке между тобой и Джорданом?
Доктор Фремонт была проницательной женщиной. И действительно Анджела пришла поговорить именно об этом.
— Нет, не все в порядке, — призналась она.
— В чем проблема?
— Проблема в том, что он замечательный, доктор Фремонт. Он идеальный. Я не могу просить большего. Но он заслуживает большего.
Психиатр подалась вперед, заинтересовавшись.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Меня все еще посещают образы прошлого, и, возможно, они останутся в моей жизни навсегда. Я не могу смотреть в зеркало без желания стереть это лицо. Как я могу ожидать, что он будет любить и принимать меня такой, какая я есть, если я сама не могу это сделать?
— Ты не веришь, что он любит тебя такой, какая ты есть?
— Он не знает кто я. Он влюблен в образ, которым я была.
— Это не означает, что он не любит тебя, Анджела или, что не сможет полюбить женщину, которую узнает.
Анджела пристально смотрела в одну точку, задавая себе вопрос, сможет ли она продолжить. Это было сложно. Очень сложно. Ее сердце словно разрезали ножом.
— Да, возможно, он сможет полюбить меня, но это будет неправильная любовь. — Девушка заколебалась, решив привести пример. — У него есть австралийский попугай с подрезанными крыльями. Это прекрасная птица, но она не может летать. Он переносит его из комнаты в комнату. Что если он станет любить меня подобным образом?
Анджела подняла глаза, ее сердце разрывалось на части.
— Я больше не могу летать, доктор Фремонт. И я не хочу быть любимой таким образом — из чувства долга или из жалости.
— Может быть это не то, что он чувствует, Анджела? Возможно, это сострадание?
Анджела покачала головой. Она не могла согласиться с этим, и Джордан тоже не должен. Она хотела любви и страсти. Хотела огня и радости, но первым делом она должна найти себя. Она должна быть в состоянии посмотреть на себя в зеркало и поверить, что мир не сможет стать лучше без нее.
Она причинила так много боли