Джордан испытывал симпатию к бедной женщине. Он нанял ее через агентство, предоставляющее работников для ухода за домашними животными, и она обладала блестящими рекомендациями, однако, австралийский попугай, выбравший в последнее время бранный язык для общения, особенно с Пенни, не поддавалась изменению. Однажды Джордану пришел в голову способ как остановить бесконечную опеку своей младшей сестренки. Он познакомил ее с одним молодым кардиологом из своей команды.
Любовь изменила все. Джордан не знал, почему ему понадобилось сорок лет, чтобы понять это. Он также открыл, что проблемы никуда не уходят только потому, что вы являетесь экспертом по уходу от них. Но они действительно причиняют боль. Это был момент, когда он перестал целиком и полностью посвящать себя работе и перестал бояться огнедышащих драконов — одиночества и горя.
Он научился плакать в тот день.
Поднос со свежими фруктами выделялся на обеденном столе, и Джордан взял оттуда гроздь винограда для Птички. С момента отъезда Пенни, он уделял больше внимания ее диете и себе самому. Сейчас он пил меньше пива, ел больше рыбы, и проводил больше времени в гамаке на веранде перед домом. Иногда он даже спал в нем.
Птичка была на пол пути к своему винограду, когда стук в дверь заставил ее поднять голову.
— Заходите, — крикнул Джордан. Он накинул свитер на плечи и потянулся за чемоданом, когда дверь резко открылась. Джордан замер.
Он не мог четко разглядеть женщину на пороге. Солнце было очень ярким, но единственное, в чем был уверен Джордан — это не была няня для Птички.
— Джордан…
Даже если бы он находился на полу хижины в джунглях со связанными руками и завязанными глазами, он бы узнал этот голос.
— Почему тебя не было так долго?
Это было все, что он смог произнести, и все что она могла сделать, это беспомощно приподнять плечи и откинуть назад волосы, которых не было. Когда его глаза привыкли к яркому свету, Джордан увидел, что она одета в черное, видимо, это по-прежнему ее любимый цвет, Но еще на ее щеках появился румянец, а во взгляде — уверенность, которых однозначно не было прежде.
Казалось, ни один из них не мог двинуться, и они так и говорили через всю комнату.
— Я так боялась, что тебя не будет здесь, — начала Анджела.
— Куда я мог уйти? Что еще мне оставалось делать?
— Ты получил мое письмо?
Джордан кивнул.
— Три письма. Они все еще у меня. Он помнил их наизусть.
В первом письме она писала о своих успехах в деле, связанном с ущербом, нанесенным ее приемным отцом. Анджела прошла обследование в клинике, которая занимается «вьетнамским синдромом». Доктор Фремонт, которая помогала ей в этом, организовала просмотр сведений, связанных со смертью отца Анджелы. Они обнаружили, что отец умышленно покончил с собой, когда вызвал ее в лабораторию. Он хотел, чтобы Анджела убила его и взяла ответственность на себя за все чудовищные вещи, которые он совершил. Отец управлял и манипулировал ею способами, которые были недоступны ее пониманию, будучи еще ребенком она не могла ни понять, ни противостоять им. То, что Анджела обнаружила в документах, помогло ей согласиться с тем, что в первую очередь она ответственна за себя и за свое исцеление. Второе письмо рассказывало о ее глубоком неприятии собственной внешности, трудноизлечимом нарушении, называемом дисморфия. Но при неизменной поддержке врачей и ежедневных групповых занятиях, она начала видеть женщину, которая заслуживает сострадание, вместо ненависти к себе.