А все она, Домогара. Ну, ездил он дань собирать. Хорошо ребята принимали, душевно. Конечно, задержался. А как возвернулся, она сразу за грудки:
- Девками дань брал?
Ну и что, даже если и девками. Он в своем праве. Князь он, в конце концов, или кто?
Ольгерд задумчиво потрогал мизинцем заплывающий глаз и скривился.
Домогара была полонянкой из древлян. Обычно девки у Ольгерда не задерживались, но эта присушила его своим диким темпераментом и неукротимостью.
"Вот она неукротимость-то, вся на морде и вышла! ", - чертыхался разукрашенный повеса. - "Как теперь к дружине выйдешь? Князя баба побила! Ох, пойдут, пойдут разговоры! "
Ноги сами несли его по лестнице, к горенке, где жила его старая нянька.
- Что, голубь, с голубицей своей рассорился? - с ходу определила старушка. - Проходи, садись. Нянюшка тебя сказочкой потешит.
Ольгерд благодарно ткнулся ей в колени. Сухонькие птичьи лапки гладили-перебирали его кудри, а из древних уст лилась неторопливая речь.
- На море-окияне, на острове Буяне, где кот белый за мышью бегал, рос цветок короток, вышиной с локоток. Раз гуляла в том садочке девица-краса. Всех подружек отпустила, косы русы распустила, стала их чесать- причесывать...
Мысли князя тем временем бродили далеко. Вот бывают же где-то девицы- красавицы, скромницы-благочестивицы. Что ж ему-то так не везет?
Нянюшка словно угадала его мысли:
- Жениться тебе надо, соколик, вот и весь сказ.
И, в ответ на недоуменный взгляд Ольгерда, пояснила:
- Да не на твоей псице неуемной, а на деве достойной и родовитой.
- Брось, нянька, - перебил ее бывший воспитанник. - Знаю я этих родовитых. Они все не девы, а коровы разжиревшие, двумя руками не обоймешь.
- Все да не все, - урезонила его нянька, строго поджав губы. - Вот намедни торговые люди приходили, баили, что у царьградского базилевса дочь есть красоты неписанной-несказанной. Как лебедь белая, ходит, глазоньки не подымет. Скромница, каких свет не видывал. Воды не замутит, булочки не надкусит. Даже смеха ее отродясь никто не слыхивал. Вот невеста так невеста, а ты говоришь, коровы.
Старушка шутливо ткнула его в щеку костяшками полусогнутых пальцев. Покалеченный глаз князя тут же отозвался ноющей болью, и Ольгерд застонал сквозь зубы.
- Ой, прости, дитятко, - спохватилась старушка. - Сейчас полечим тебя, к утру и следочка не останется.
Нянька бросилась стучать туесками. Во мгновение ока комната наполнилась густым травяным духом. Пока шло врачевание его ран, князь глубоко задумался. А что? Поддержка Царьграда, да и о династии уже думать пора. Родит ему жена сына-наследника, будет кому земли и дружину передать. Да тихая, да красавица. Может и правда, судьба?