— Но я… я не понимаю, — выдохнула она, хватаясь за столбик кровати, отчаянно стараясь избежать наказания, которому он собирался подвергнуть ее за то, что она застала его за попыткой убийства. — Почему ты так ведешь себя, Чарльз?
— Он… хотел… убить… его светлость! — донесся хрип полузадушенного Фуллера. — Я видел, как он… он… потянул за веревку и…
— Заткнись, ты! — заорал Стэндиш, но затем, прикинув расстояние между пораженной ужасом Хеленой и мужчиной в кровати, быстро понял опасное положение, в котором по неосторожности оказался. Он был слишком далеко от Фуллера, чтобы заткнуть ему рот, и не мог отпустить бешено вырывающуюся Хелену.
Наконец, он выпустил ее руку, но, прежде чем она успела сделать хоть один шаг, Стэндиш прыгнул вперед и обеими руками схватил ее за горло. Она вынуждена была отпустить столбик кровати и, вцепившись в его пальцы, попыталась оторвать их со своей шеи. По мере того как сжимались его пальцы, ей все труднее становилось дышать; потом комната закружилась, в глазах потемнело, и она почувствовала, что медленно покидает этот мир…
— Отпусти ее, Чарльз!
Стэндиш был так занят своим делом, что не заметил, как Ричард тихо вошел в комнату, и, только почувствовав пальцы графа на своем горле, осознал его присутствие. Моментально отпустив Хелену, он оттолкнул ее от себя и, ловя ртом воздух, сделал тщетную попытку освободиться из железных тисков Маркфильда.
Схватив кузена за шиворот, Ричард оттащил его назад и, повернув лицом к себе, нанес ему апперкот с такой силой, что тот, как мешок, свалился на пол, воя от боли.
В два прыжка граф оказался рядом с Хеленой, где, подняв ее на ноги, заключил в объятия со словами:
— О, моя любимая! Что он тебе сделал? Прости меня, я не должен был оставлять тебя одну!
— Я… я в порядке, Ричард, честное слово, — постаралась она его успокоить, хотя невозможно было скрыть хрипоту в ее голосе. Прижавшись к нему, она отдалась радости снова очутиться в его объятиях и услышать слова, подтверждающие то, на что она боялась даже надеяться.
— Он уходит, сэр!
Хриплый крик Фуллера моментально вывел Ричарда из состояния восторженного ликования. Он был так счастлив, ощущая теплоту ее стройного тела, прильнувшего к нему в предвкушении ласки, что треволнения внешнего мира полностью испарились из его головы.
С приглушенным проклятием он заставил себя выпустить ее из своих объятий и, повернувшись на каблуках, посмотрел на дверь как раз вовремя, чтобы застать быстрое отступление своего кузена. Он приготовился броситься за ним, чтобы призвать к ответу за необъяснимое нападение на Хелену, когда до него дошло, что, желая успокоить потрясенную жену, он даже не попытался выяснить, чем вызвано совершенно нехарактерное для Чарльза поведение.