— На одну тысячу? Надеюсь, это не означает, что дядя промотал твое наследство? Юристы помогут тебе вернуть его.
— Они сделают это и еще учредят трастовый фонд, который мистер Уоллингфорд создал для меня. Эти деньги будут вкладываться в дело, а у меня будет жалованье в тысячу фунтов.
— А остальное?
— Остальное перейдет моим детям, если они у меня будут. А если нет — моим племянникам и племянницам. Я поняла, что мои деньги только привлекают охотников за приданым.
— Но почему именно тысяча фунтов?
— Я спросила у капитана Мелвилла, сколько получает капитан, и удвоила эту сумму, потому что даже самый плохой капитан иногда получает дополнительное вознаграждение.
— Капитан? — повторил Натан, и в глазах у него мелькнула смешинка.
— Как ты.
— О, моя дорогая Клеменс, боюсь, что ты просчиталась. Не говори пока никому, но я возвращаюсь на флот в качестве вице-командора.
— Тебя повысили? До вице-командора? Натан! Это же чудесно!
— Да, неплохо.
— Но это означает, что ты теперь можешь содержать небогатую жену?
— Это предложение, мисс Рейвенхерст?
— Определенно, вице-командор Станье.
Натан улегся поудобнее, положив голову Клеменс к себе на плечо.
— Я так свыкся с мыслью, что никогда не смогу жениться на тебе, что и сейчас мне это кажется невозможным. Клеменс, ты уверена, что не хочешь остаться здесь и жить той жизнью, какую тебе могут предложить Рейвенхерсты?
— Совершенно уверена. Теперь скажи да, — потребовала Клеменс, привстав на локте, чтобы видеть лицо Натана.
— Да, мисс Рейвенхерст. Я имею честь принять ваше лестное предложение.
— О! — воскликнула Клеменс и уткнулась в его плечо. — Слава богу!
— Могу я надеяться на поцелуй?
— Да, — вдруг смутившись, пробормотала Клеменс.
Натан перекатил ее на спину и, опершись на локоть, посмотрел ей в глаза.
— Я так давно мечтал об этом. Я очень люблю тебя, Клеменс. Я понял это, когда солгал твоей тете. Я знал, что ты стоишь за дверью и слышишь каждое мое слово. Это было невыносимо трудно, потому что я знал, что причиняю тебе боль.
— Лучше поцелуй меня. — Клеменс смотрела на Натана и не могла поверить: он был рядом, он сказал, что любит ее, и он принадлежал только ей. — Я тоже люблю тебя.
Поцелуй Натана был удивительно нежным. И это было только начало. Клеменс понимала, что теперь вся, без остатка принадлежит Натану. Ее губы раскрылись, впивая сладость поцелуя. Она вцепилась в его плечи, притягивая к себе, тело изогнулось в томительном желании. Когда Натан отстранился, на его лице было написано желание.
— Клеменс, — сказал он хрипло, коснувшись ее щеки, — моя прекрасная Клеменс.