Наверняка стряслась какая-нибудь беда. Например, мать заболела. Или с Роуз плохо...
Любая версия годится. Лишь бы ею утешиться. Лишь бы знать, что Кайен бросила его не просто так.
Воображению Дэйва рисовались самые дикие картины. Вот она в объятиях старого Девинтера. Или молодого Форрестера. Нет! Прекрати! Этого просто не может быть! Он этого не вынесет! Нет! Ревность буквально рвала его сердце на части.
Случившемуся должно быть логическое объяснение. Она бы так не поступила со мной. Она просто не может.
И все же... Она ушла — это единственное, что он знал. И неожиданно для себя понял, что не может без нее жить. Решив искать ее по всему белому свету, он пошел собираться.
Неожиданно что-то белое блеснуло у него под ногами. Нагнувшись, Дэйв узнал в листке бумаги страницу своей новой рукописи. Это была сцена, в которой он впервые знакомит читателя со Спайс. Он выругался, изорвав страницу на куски. Теперь все было ясно.
Когда Кайен неожиданно появилась на пороге материнского дома, она нашла в Сюзан Олдермэн союзника. Той было достаточно один раз взглянуть на лицо дочери, как она сразу же все поняла. Кайен удивила реакция матери, которая не в пример характерному для нее поведению даже не расспрашивала о деталях разрыва. Она просто поставила кипятиться чайник и заварила кофе.
— Хочешь поговорить? — спросила она.
— Не думаю, мам, пока еще нет, — уставившись в одну точку, сказала Кайен. — Возможно, позже.
Сюзан похлопала по ее руке.
— Знаешь, ведь очень нелегко видеть свою дочь в таком состоянии. Иногда бывает полезно разделить боль с близкими.
Как много значили для Кайен эти слова! В горле застрял комок слез.
— Надеюсь, последний твой парень был другим, — проговорила Сюзан, избегая называть Дэйва по имени.
— В этом-то все и дело, — сказала Кайен. — Он такой же.
Мать передала ей упаковку бумажных салфеток, вглядываясь в глаза дочери.
— Все так плохо?
Занятия психотерапии научили ее, что надо быть честной с самой собой. Столько лет она скрывала от матери все свои тайны, но теперь сказала:
— Я люблю его, мам.
Сюзан положила руки на плечи дочери:
— Бедная моя девочка.
Кайен думала, что не надо делиться с матерью всеми романтическими подробностями, чтобы не смущать пожилую женщину. К тому же, как оказалось, в ее отношениях с Дэйвом был секс, а не любовь... А мать бы этого просто не поняла.
— А ты ему уже об этом сказала? — тихо спросила Сюзан.
— Слава богу, нет.
Да и что бы это изменило.
Еще не хватало, чтобы три священных слова оказались на страницах рукописи Дэйва в какой-нибудь пикантной ситуации. И особенно это было больно потому, что она еще никогда не говорила их никому, только своему отцу.