Командир скользнул взглядом по столу. «Аккуратен, однако, наш штурман!» — подумал с одобрением. Прокладочная линейка, транспортир, остро заточенные карандаши уложены по одну сторону карты, по другую — стопка нужных пособий: мореходные таблицы, лоция Балтийского моря, астрономический ежегодник. На темно-коричневой обложке лоции голубеет бланк радиограммы. Крашенинников взял его в руки, перечитал текст, хотя и знал наизусть — сам ведь писал. Затем неторопливо сложил бланк вдвое, прогладил пальцами на сгибе и сунул между страниц книжки. «Разберусь с обстановкой и пошлю», — решил окончательно.
Сменив старшего помощника у перископа, он поставил окуляр по глазам и принялся снова дотошно разглядывать парусник.
При встрече с ним ничто не вызывало у Крашенинникова особых эмоций. Ну, идет по морю парусная трехмачтовая шхуна пусть себе идет, не субмарина же… флага не видно, а потому, немец это или нейтрал, не определить. И конечно, не всплывешь, чтобы спросить: «Здрасьте, а вы кто будете?»
По его приказу рулевой изменил курс, и подводная лодка описала большой круг, обойдя парусник со всех сторон. Крашенинников хорошо рассмотрел его, поставив оптику на увеличение. Обычная шхуна, каких полно и у немцев и у шведов. Похоже, грузовая: такие возят мелкие грузы между рыбацкими поселками. Водоизмещение тонн триста пятьдесят, от силы — четыреста. Паруса прямые, хорошо наполнены ветром, только плохо подтянутый кливер полощет из стороны в сторону., На палубе судна четверо заняты обычной матросской работой: возятся с брезентом, раскатанным на лючинах трюма. Флаг — маленький, повис тряпкой на гафеле бизань-мачты.
— Не нравится мне этот парусник, старпом! Ох, не нравится! — процедил сквозь зубы Крашенинников, но его услышали в самых дальних уголках притихшего центрального поста.
— Почему не нравится? Некрасив, что ли? — подал голос Рудов.
— Больно смел. Посередке моря елозит, словно бы войны ему нет. Палуба высоко над водой — значит, без груза. А почему?.. Куда, откуда идет, не понять…
— Вы полагаете… — начал старпом.
— Ничего я пока не полагаю, — буркнул Крашенинников.
— Тогда топите его — и дело с концом.
— А если нейтрал?
— Знаем этих нейтралов! Мы истекаем кровью, а они рудой с Гитлером приторговывают на нашу погибель, — проговорил Рудов дрожащим от гнева голосом и будто отрубил: — На дно его, гада!.. Если фашист, туда и дорога, если нейтрал — сам виноват, в другой раз пусть флаг несет, как положено!
— На дно пустим — другого раза у него не будет, — усмехнулся командир. — Насчет руды и прочих фиглей-миглей вы верно сказали, не спорю… Но… не пиратствовать же.