За всеми новшествами в своей жизни Ярька не потерялся, выдержал серьёзные нагрузки, работал по вечерам, в личное время, но выполнил приказ капитана, установил с помощниками на восемь парусных лодок пушки, обстрелял орудия и обучил все команды. В один из ненастных сентябрьских дней его воспитанники показывали свои навыки капитану, князю Ярославу и волхву Судиславу. Ребята хорошо проплыли по реке в обе стороны, обратно пришлось идти против ветра, но ширина реки позволяла передвигаться встречными галсами, таким словом назвал подобные приёмы сам капитан. Потом пушкари неплохо отстрелялись, поразили все мишени, три на реке, четыре на берегу. Ярька чуть не закричал, когда во время испытаний четыре лодки потеряли ветер, но, капитан ничего не сказал, покрутив головой. Затем, после двух первых промахов, пушкари на шестой лодке стали суетиться и промазали ещё раз, однако, и эту оплошность не заметили. Паренёк с облегчением вздохнул, когда за такие обидные промахи ни ему, ни другим ребятам не сделали замечаний.
Более того, после отъезда князя и волхва, капитан объявил всем восьми "экипажам", как он назвал рулевых и пушкарей, готовиться в дальний поход. На этот раз в каждую лодку уселись по десять стрелков, те ребята, что пришли на Выселки на три месяца раньше Ярьки с сёстрами. Они уже стреляли из ружей, а после похода собирались вернуться в родные общины. Об этом и разговаривали парни с девушками по вечерам, после ужина. Ярька поначалу не прислушивался к таким разговорам, ещё бы, до зимнего солнцестояния оставалось почти три месяца, уйма времени. Однако, прислушавшись к разговору старших, паренёк впервые задумался о том, что зимой ему придётся вернуться в родную общину. Он попытался привычно отмахнуться от пришедших в голову глупостей, но разговоры старших не давали покоя.
– Вот, вернусь я в родную деревню через две недели, – чистил своё ружьё десятник стрелков, высокий широкоплечий парень, выглядевший старше своих шестнадцати лет, он уже начал подстригать усы, и выбрил голову, оставив длинный оселедец, в подражание княжеским дружинникам, – и, что, снова чистить скотный двор, ставить силки зимой, а летом пасти скотину? Одна надежда, что весной капитан с князем снова нас призовут, и поплывём на неведомые острова, в Беловодье.
– Может, и нет никакого Беловодья, – возразил ему худощавый блондин, с узким лицом, вернувшийся из дозора, – везде люди одинаковые, все ошибаются и грешат, как мы.
– Может, и нет, – согласился десятник, – всё равно, лучше проплыть сотни вёрст и не найти Беловодье, чем остаться дома и всю жизнь жалеть об этом. Ты же слышал, что капитан и Судислав возвращаться не собираются, не найдём Беловодье, сами его отстроим. Капитан придумает, я уверен, что он и десятой доли нам не сказал того, что знает. Думаешь, почему на капитана князь волком смотрит, когда тот отворачивается? Боится наш князь Сергея, боится.