Н еще две линии легли на карту. Быстрый карандаш командующего превратил их в широкие, почти треугольные стрелки. Острие одной стрелы смотрело в лоб Турецкого вала. Другая, лежавшая на Чонгарском полуострове, тоже была устремлена в сторону крымского берега.
Фрунзе еще раз взглянул на карту, приоткрыл дверь и приказал адъютанту созвать самых старых и опытных рыбаков Строгановки, которые хорошо знают норов Сиваша.
Они пришли утром. У них были обветренные, кирпичного цвета лица и седые с прозеленью бороды, похожие на клочковатую пену, какая закипает у каменистого берега. Тяжелые овчинные шубы залоснились от времени. От стариков пахло рыбой, махоркой и морозом.
Фрунзе спросил рыбаков, известны ли им броды через Сиваш и можно ли пройти здесь пешему человеку. Помедлив, один из стариков ответил, что, конечно, в сильный ветер вода сбегает и обнажается дно, тогда, если уж позарез нужно, люди проходят. Но другой напомнил про бочаги и речки и про то, что дно в Сиваше такое вязкое — ног не вытащишь.
Фрунзе спросил рыбаков, согласятся ли они в одну из ближайших ночей перевести на крымский берег войска. Старики опешили. Один из них растерянно спросил:
— Поди, стрелять будут?
— Война! — ответил Фрунзе. — На войне стреляют!
Старики молчали. Командующий стоял среди них, затянутый в защитное сукно и скрипучую кожу, спокойный м строгий. Нельзя было сказать, что он не спал уже не первую ночь.
— Что ж, ребята, — сказал один из рыбаков, — не вчера родились, можно и помереть…
— В случае чего старух наших не оставь, — добавил другой:
Лицо командующего просветлело, теплая улыбка засветилась в глазах, он резко шагнул вперед и пожал каждому руку. Пришли командиры частей, которым предстояло перейти Сиваш. Вместе с рыбаками они принялись обсуждать подробности переправы.
А Фрунзе уже скакал степью. Скованная утренником земля гудела. Командующему встречались артиллерийские части, выезжавшие на позиции. Из глубоких тылов тянулись обозы. Там, где можно было, через Сиваш наводились мосты.
Началась подготовка в штурму.
И вот она пришла, черная — хоть глаза выколи — ночь генерального сражения. Ветер выдувал из Сиваша воду, гнал ее в узкие горловины проливов. Мельчайшие брызги кружились в воздухе. Вязкая грязь хватала за ноги я стягивала сапоги.
Передовые части доблестной 6-й армии шагали по обнажившемуся дну Гнилого моря. Впереди шли проводники. За ними по двое — красноармейцы. Люди не разговаривали. Временами слышался вснлеск воды, означавший, что кто-то из бойцов сорвался в бочаг. Иной раз красноармейцы успевали спасти товарища, но случалось, что он шел ко дну. Он умирал молча, потому что боялся криком своим выдать товарищей врагу.