«Начинать надо с анонимки… — Он посмотрел сквозь стеклянные стены, за ними тоже был аквариум, только еще более огромный, с зелеными и красными огнями подсветки. — Писавший сидел ночью в почтовом отделении, вырисовывал букву за буквой на телеграфном бланке;…»
Денисов представил жаркое, высвеченное беспощадно ярким светом помещение почты — пористый потолок, кабины междугородных телефонов-автоматов.
«Работники почты наверняка могли обратить внимание на этого человека…» — подумал Денисов.
Он снова извинился перед Туляниновой:
— Ждите меня здесь.
По дороге в почтовое отделение он по рации вызвал Антона.
— Закажи еще раз Донецк…
— Снова Шульмана? — спросил Сабодаш.
— Проверь Шульмана по адресному бюро, проживает ли?
— Думаешь, Тулянинова спутала?
В почтовом отделении у окошка толпилось много людей, столько же сидело за столиками. Денисов прошел в кабину автомата, набрал номер.
— Денисов из отдела милиции. Здравствуйте.
— Здравствуйте, если не шутите. — На почте не признавали официальностей.
— С вечера не присел! Шутки… Кто у вас дежурил ночью шестого?
— На аппарате или в окошке?
— В зале.
Одна из работников почты постоянно находилась среди пассажиров — помогала заполнять бланки, выписывала квитанции.
— Кожухова Тоня, — сказала дежурная. — Да вы знаете ее — высокая такая, расфуфыренная.
— Как она сегодня работает?
— С девяти.
Денисов подумал, потом попросил: — Можете дать ее телефон?
— Здесь что-то не то, — засмеялась дежурная. — Надо сообщить ее жениху Записывайте…
Денисов не стал звонить Кожуховой, по номеру телефона установил адрес: Большая Черемушкинская…
«Надо ехать..» — решил он. По рации Денисов снова вызвал Антона:
— Как у нас с машиной?
— Транспорт есть.
— Понимаешь, анонимщика могла запомнить девушка из почтового отделения. Хочу подскочить к ней домой.
— Я с тобой, — с ходу вызвался Сабодаш.
— А Донецк?
— Вячеслав Шульман в Донецке не проживал и не проживает. Тулянинова что-то напутала…
Не заходя в зал, Денисов прошел в помещение, выделенное уборщицам. Пять или шесть женщин за длинным столом пили чай. Они пригласили Денисова к столу, но он отказался, сославшись на дела.
— Времени никогда нет…
— Такая у них работа!
Старуха цветочница, торговавшая днем мимозами, сидела со всеми.
— Тетя Вера… — Денисов напомнил о цветах для новобрачной, о реплике Павла. — Помните? Он назвал вас «мадам»?
_ Ну? — видно, припомнив покупателя, спросила старуха.
— Что он собой представляет?
Она пожала плечами.
— Прохиндей…
Старуха явно была не в духе, пытаться извлечь что-либо из разговора с ней было бесполезно.
Улицы были еще пусты, но шофер вел машину с осторожностью: снег едва прикрывал ледяные проплешины. Антон откровенно посапывал на заднем сиденье.