Равиль за эту идею неожиданно ухватился. Похоже ему, ненадолго заглянувшему на Алтай по пути из Москвы за кордон, хотелось похвастаться новой игрушкой. А в том районе Новосибирска, где находился офис, летать все еще запрещалось.
Скрипнув суставами, Мазаев поднялся и накинул пиджак, проклиная необходимость встречать делегацию на площадке, приспособленной под вертолетную.
Через пять минут он уже с деланной теплотой приветствовал гостей. Равиль Рахимбаев, татарин с греческим загаром, в английской рубашке и при канадском галстуке — его он, впрочем, сразу снял по случаю жары — тоже сделал вид, что рад видеть Мазаева. С ним прибыла длинноногая секретарша, которой он галантно помог спуститься с подножки вертолета, а также горбоносый юрист и двое охранников, один из которых выполнял обязанности пилота.
Передача прав собственности на последние спорные предприятия вместе с оформлением бумаг заняла полчаса. Разрез Караканский-Северный и одноименный горнообогатительный комбинат располагались в такой же Тмутаракани, но несколько восточнее. Подписи были поставлены. Самое интересное, что в ходе сделки никто никаких предприятий в Западной Сибири как бы не продавал. Из рук в руки перешли предприятия, платившие львиную долю налогов в городе Лимасол, Кипр. Потом они вдвоем удалились в кабинет, а приближенные остались в приемной.
— Это твой начальник охраны заказал или ты распорядился? — с усмешкой спросил Рахимбаев, отхлебнув армянского коньяку. Набожным мусульманином он не был. — Они у тебя что, голубые береты?
— А что мне их, в ватники одеть? — Мазаев набычился. — Так ведь уважать не будут.
Про то, что еще имелись помповые ружья в оружейке, бронежилеты и хороший инструктор в центре подготовки охранников, он умолчал. Также ни словом не обмолвился о стрельбище и полигоне с полосой препятствий.
Они были старыми товарищами (если в мире большого бизнеса это вообще возможно) и партнерами почти десять лет и в непростые для страны годы кризиса, сумели не только выплывать, но даже процветать. Совсем недавно их интересы разошлись, как разошлись и взгляды на бизнес-стратегию — один остался в добывающей промышленности, другой все больше занимался сельским хозяйством и энергетикой. Развод и раздел имущества прошел тихо, без скандалов. Лишь некоторые куски становились камнями преткновения, но и тогда они решали все миром.
— Ну, и как станция, работает? — прищурил чуть раскосые глаза гость. — Чего это ты вообще надумал ее прикупить?
— Росэнерго проводил аукцион, — небрежно махнул рукой Мазаев, будто речь шла о мини-пекарне. — Подключают частных инвесторов к этой, маму ее, малой гидроэнергетике. Привлекают бабки. Вот в связи с кризисом и приватизировали эту штуку на 30 МВт.