— Что-то тут мало, — вздохнул пожилой мужик. — Надо его самого найти.
— Так ведь это… — голос парнишки звучал растерянно, — на сходе же решили… не есть.
— Молодой ты еще. Что нам сход? Им знать не надо. Скажем, кабанчика застрелили.
«Сход». Данилов с трудом сдержал усмешку. В постъядерной Сибири пробиваются ростки демократии. И кто-то еще говорил про заложенное на генном уровне рабство русского человека. Но когда смысл фразы дошел до него, он похолодел.
Стоило ему испугаться, как он тут же выдал себя. Может, запах страха действительно существует, а может, люди могут улавливать колебания чужого биополя.
— Подожди-ка… — услышал он голос «дяди Жени». — А что если он еще тут?
Данилов мысленно выматерился.
— Эй, умник сраный! — голос старшего зазвучал громче, и Александр понял, что эти слова предназначаются ему. — Лучше выходи. Пока вместе с хатой не спалили.
В комнату вошли еще двое. Угрюмые небритые мужики с ружьями. Остальные теснились в сенях, кашляли и вполголоса переговаривались.
Данилов понял, что они боятся его, несмотря на численный перевес. Возможно, потому, что уже сталкивались с людьми, которые отошли от нормы еще дальше, чем это людоедское племя… Они тоже боялись, и в этом он видел свой единственный шанс.
— Тащите бензин, — скомандовал старший. — Он, кажись, по-русски не понимает. Думает, мля, в прятки с ним играть будем. Устроим ему баньку по-черному.
***
Они услышали не то вой, не то мычание. А спустя секунду сообразили, что доносится оно со стороны печки.
— Явление Христа народу, — изрек старший. — И кто у нас тут?
В голосе его слышалось облегчение. Он подошел поближе и посмотрел наверх. Человек был жалок, он дрожал и пускал слюни, закрывался трясущейся рукой от направленного ему в лицо фонаря. Губы человека шевелились.
— Что городит, не пойму, — мужик прислушался и полуобернулся к своим. — Херня. Стишки какие-то.
— Доходяга, — со смесью презрения и сочувствия произнес молодой.
— Ага, — кивнул «подкулачник». — У меня, вон, сосед… жену схоронил, детей схоронил, но держался. Осталась собака. Потом полакала водички после дождя и подохла… Свихнулся. Лежал как бревно и глазами хлопал, пока не окочурился.
— Хватит трещать, — оборвал обоих староста. — Борька, Сема, — подозвал он похожих друг на друга как две капли воды здоровенных лбов, ждавших в сторонке. — Снимите его, и пошли во двор, там колода есть. Он, кажись, не ходячий. Я таких навидался в городе. А ты, Ваня, топор неси. Ты, дед, целлофан возьми у меня в рюкзаке. Прямо здесь его разберем.
На секунду они потеряли доходягу из поля зрения. А когда повернулись к нему, на них смотрело дуло ружья. Ближе всех на линии огня находился Иван.