Бачу по имени Раван, брата того мальчишки, Абдулхай выделил шурави в проводники.
«Не боишься идти с нами?» — спросил его по-пуштунски Гурджиев.
«Я их не боюсь. А убийцу брата найду, и он мне заплатит. Я ему выстрелю сюда!» — он ткнул пальцем у себя над ухом.
«Почему сюда?» — спросил тогда Дрепт.
«Потому что снайпер выстрелил брату сюда». — Перевел Дрепту Гурджиев.
«Почему ты решил, что это снайпер?»
«Он стрелял из бесшумки. Он однажды целился и в меня. Но не попал. Вот!» — Раван гордо выпростал из-под рубахи на груди пульку на шнурке.
«Ты тоже куришь опиум, Раван?» — Дрепт рассматривал пульку.
«Когда болят зубы».
«Он прав, это снайпер», — сказал Дрепт второму снайперу Заурии.
Марат Заурия навьючивал рядом мула снаряжением для «схрона».
«Откуда у них снайпера?» — недоверчиво усмехнулся Заурия.
«Скорее всего, семимиллиметровый Магнум, — определил Дрепт. А характер выстрела… — Их учат американцы. Это так называемая «хирургическая стрельба». На поражение двигательного нерва».
«Слава! — окликнул Марат Новаева. Новаев невдалеке укладывал во вьюки оружие. — Тут работает снайпер…»
«На простой досмотр нас бы с такими почестями не отряжали…» — отозвался Новаев.
Новаева новость не удивила. Их предупреждали, что в пакистанских лагерях уже появился снайперский тренинг.
«Практикуются на своих бачатах?» — Гурджиев покачал головой.
Хафизулла добросовестно переводил дяде каждое слово, сказанное на русском. И каждое с пушту старца, адресованное им.
«Нет, нет, — возразил старец, — ребята сами виноваты. Они их дразнили. Очень обидно дразнили».
«Как бы нам за компанию не досталось за эти дразнилки». — Новаев очень сосредоточенно приторачивал к вьюку чехол с СВД.
Ему, пожалуй, впервые за время в Афгане приходилось не ощущать под рукой свою винтовку. Под рукой или на плече. Когда взбирался на крутую горку или спускался с нее. А тут винтовка на муле и, случись что, ее из чехла резко не выхватить. Перед предстоящей работой ее надо было обезопасить от удара, и поэтому она в чехле сидела плотно. И сам в своем роде уникальный этот чехол, — не боялся ни воды, ни огня, — был еще упакован Новаевым в кошму овчиной внутрь. Приторачивал винтовку снайпер с того боку животного, где сам собирался идти, и так, что если мула моджахеды завалят и он начнет падать на этот бок, он успеет передвинуть винтовку к его хребту. Прицел, правда, все равно собьется. А если с испуга мул понесет или сорвется с карниза? В дополнение ко всему снайпера раздражал крестьянский балахон, который пришлось напялить на себя, и необходимость ремень с кобурой затянуть на голом теле под рубахой: «Моджахед какой-то!»