— Ну что, Степа? Тихо?
— Так точно, — вернулся от воспоминаний к своим обязанностям Бураков.
— На войне тишину любить нельзя. Тишина дает возможность противнику к чему-то приготовиться, — повторил сержант слова Забашты, еще недавно сказанные ему самому лейтенантов. — Бди.
— Бдю.
— А на Москвича не обращай особо внимание, — посоветовал Юра скорее себе, чем солдату, которого москвич особо и не затрагивал. — Ну не повезло человеку — в Москве родился. Ничего, после первого же боя гонор сбросит.
— Да я и не в обиде на него, — отмахнулся Степан.
— И правильно. А я, черт побери, в Москву из своей Сибири так и не вырвался ни разу. На дембель буду ехать — остановлюсь обязательно. Говорят, сейчас там как за границей.
— По сравнению с нашей брянской деревней — точно заграница. Я был, картошкой хотели там торговать — погнали, как порося с чужого огорода. А здесь надолго каша, товарищ сержант?
— А ты что, спешишь куда?
— Да у мамки в августе юбилей, хотел бы попроситься в отпуск. А отсюда, если будем воевать, не отпустят.
— Будем надеяться, что к лету все закончится. Кому она нужна, эта драчка? Только курам посмеяться. Так что будем надеяться. А пока смотри в оба.
Собственно, можно было уже и не смотреть. Командир взвода капитан Месяцев сворачивал в гармошку карту и передавал в люк «бээмдэшки» шлемофон, подсоединенный шнуром с радиостанцией. Взвод, скорее всего, и привал получил только потому, чтобы капитану легче было сориентироваться по карте и местности. И не пропустить ничего из приказа в паршивой связи.
Сержант с разбегу впрыгнул на острую ребристую грудь боевой машины десанта, как под балкой, поднырнул под стволом и оказался рядом с сидящим на башне капитаном. Тот зажигалкой выбивал морзянку на сигаретной пачке и отдавать приказ на посадку не торопился. Значит, догнавшее их на марше указание не срочно. А вот что командир забыл закурить — это хуже: желание затянуться у курильщика может перебить только чувство растерянности. Забашта бы сразу знал, что делать, у того не заржавеет. А зажигался у капитана классная — с маленьким орденом Красной Звезды на боку. Говорят, сам комдив подарил ему за какой-то бой…
— Юра, сколько у нас необстрелянных бойцов? — то ли поглаживая пирамидальные усики, то ли прикрывая для конспирации ладонью рот, тихо спросил Месяцев.
Капитан получил взвод всего неделю назад, но солдатский телеграф мгновенно донес суть приказа: это его понизили, сняв за какую-то провинность с роты. Потом подошло добавление — отказался подставлять под пули солдат. Уточнение оказалось существенным и определяющим, чтобы взвод проникся уважением к стриженому крепышу, колобком катающимся между палатками, парком боевых машин и штабом. Нет, память о Забаште не предавалась и любой шаг, любое слово нового взводного оценивалось все еще по единственному критерию: а как бы это же самое сделал лейтенант?