Абу, гортанно покрикивая на нерадивых и отчаянно жестикулируя, отдавал распоряжения, ему пока было не до обезоруженных и неопасных больше русских. Дел у командира отряда и без них хватало. Нужно было срочно перебрать захваченное оружие и груз, упаковать по вьюкам, прикинуть необходимое количество носильщиков, требовалось быстро и аккуратно снять и привести в походное состояние, установленные у дороги МОНки. Кроме того следовало выслать в обе стороны наблюдательные посты, чтобы моджахедов не застала врасплох, какая-нибудь вне графика появившаяся федеральная колонна. Чеченцы, понукаемые командиром, работали не покладая рук. Пятерка наемников арабов, бывших в отряде на привилегированном положении, с усмешками наблюдала за их стараниями. Наконец суета как-то сама собой улеглась, все было готово к отходу, осталось лишь решить, что делать с пленными.
По приказу Абу гасков нещадно пиная ногами и пихая прикладами, выстроили перед ним в одну шеренгу. Командир неспешно двинулся вдоль строя, вглядываясь единственным глазом в испуганные мальчишеские лица, изредка с усмешкой щупая жидкие вялые мышцы на груди и руках пленников. Второй глаз Абу прятался под широкой черной лентой с вытканным серебром изречением из Корана: «Сила и мощь только у Аллаха», гласила надпись. «Она напоминает мне, кто хозяин моей судьбы. Иншалла!» — говаривал, бывало о надписи Абу. Где и при каких обстоятельствах он лишился глаза, в отряде не знал никто, а спрашивать побаивались, всем известен был крутой командирский норов. Наконец Абу добрался до бородача, остановился, удивленно вглядываясь в заросшее лицо.
— Офицер? Прапорщик?
— Нет-нет! — испуганно замотал головой тот. — Солдат…
— Как солдат? — удивился араб. — Ты же старый? Контрактник?
— Нет-нет! — лепетал бородач. — Срочник… У меня отсрочка была… Меня насильно призвали… Я сам не хотел воевать… Честно… Поверьте, мне… Я не хотел…
Скучающим взглядом окинув всю крупную непроизвольно вздрагивающую от страха фигуру этого тертого с виду битого жизнью мужика, Абу вдруг коротко и резко ударил его кулаком в лицо.
— Врать мне хочешь! Обманывать меня хочешь! Почему на ногах берцы?! Думаешь, я дурак! Почему форма новая и чистая?!
— Купил! — надрывался дурниной, размазывая текущую из носа кровь, бородач. — Купил, случайно! Не вру! Солдат я, солдат!
Неожиданно он бухнулся на колени и попытался вцепиться руками в ноги араба.
— Прошу, не убивайте! Не надо! Прошу!
— Мразь! — брезгливо оттолкнул его ногой Абу. — Вонючее свинячье сало! Эй, кто там?! Хасан! Зарежь эту свинью, пока у меня не заложило уши от ее визга!