— Она невинна, — сказал он. — На таком расстоянии при таком свете он не мог увидеть ее лица. — Его собственное лицо озарял свет, сияние решимости, совсем такой же, как тогда, когда он заступился за Брендана, столь же бессловесного. — Она опустила капюшон из-за ветра, — сказал он и быстрым жестом словно бы натянул капюшон на лицо, но не так, как укрываются от холода, а словно боясь ослепнуть при виде какой-то красоты или чего-то невыносимо яркого для глаз. Я вспомнил жест нищего и понял, что Мартина поразила любовь к этой девушке и он все еще видит перед глазами ее лицо, весь ее облик. — Она говорит, что все время оставалась вдали от дороги.
— Говорит? — Я посмотрел на него, потом обвел взглядом остальных. — Эта девушка не способна ни говорить, ни слышать, — сказал я. — Мы ходили в тюрьму повидать ее. Ее отец сказал, что никаких денег у них не нашли. В ту ночь он не ночевал, был далеко от дома, и тому есть свидетели. — И я рассказал им про то, как побывал у Ткача, что он говорил и каким человеком кажется. — Он сказал, что они приходили за ним, не зная, что его нет дома. Он проповедует Конец Света, и у него среди простых людей есть последователи.
— Когда Монах поднял кошель, было уже поздно изменить их план. — Соломинка изобразил растерянность бенедиктинца, раскинув руки и растопырив пальцы. — О, жестокая Фортуна! — сказал он. — Так долго ждать удобного случая и затем обнаружить, что именно тогда Ткача не оказалось на месте.
Прыгун рассмеялся на эту пантомиму, и миг спустя Соломинка тоже засмеялся, но затем опасливо оглянулся по сторонам.
— Но каким образом представился этот случай? — сказал он.
Шаг за шагом мы приближались к злу, и мы все знали это. Подталкивая и подбодряя друг друга, в этом сарае среди колеблющихся теней и очертаний масок, висящих костюмов, не наносящего ран оружия, под звон церковных колоколов над нами и шум во дворе снаружи, мы продвигались к познанию зла.
— Так, значит, — сказал Мартин, — найдя кошель, Монах должен был придумать причину, объяснить, почему он пошел к Ткачу и взял с собой слугу, а потому он сказал, будто видел ее там. Все это ложь. Ее там не было. — Он по очереди посмотрел на каждого из нас, и в его взгляде была мольба, он просил нас поверить в невинность девушки. — Ей дали светильник, — сказал он, словно про себя. — Быть может, кто-то…
— Мартин, ее повесят, что бы мы ни делали, — сказал Тобиас, и в голосе его была жалость, но не к девушке.
— Инея на мальчике не было, и он не замерз, — сказала Маргарет. — Я отыскала Флинта, а он отыскал меня и был рад, вот так. Когда Флинт наткнулся на Томаса Уэллса, он застыл, был холодным, но инея на нем не было. Траву подернул, а мальчика — нет. Тогда, наткнувшись на мертвеца, Флинт об этом не подумал, но теперь вспомнил и уверен твердо.