— Лорды и дамы, перед вами доблестный Прыгун, — сказал он. — Не владеет он ни единым акром земли, не победил ни в единой битве, кроме как с голодухой, хотя победа эта не окончательная. Но, бьюсь об заклад, подпрыгнет он выше любого из вас и будет быстрее вертеться на каблуках.
Тобиас, как было у него в привычке, взглянул на это более рассудительно и деловито.
— Ты же видишь, что эти бойцы носят и эмблемы своих оружейников, — сказал он. — За это им хорошо платят. Кольчужники и мастера по доспехам таким образом обеспечивают себе много заказчиков.
Так они перебивали герольдов и вконец рассердили Стивена, который слушал со всем вниманием, время от времени восклицая в восхищении и удивлении.
— Ш-ш-ш! — сказал он. — Это же второй сын сэра Генри Ботрала. Его отец породнился через брак с родом Саттанов. Видите, он добавил герб Саттанов к своему.
Рыцари тем временем гарцевали на своих боевых конях, поворачивали туда-сюда свои железные маски и вытягивали свои облаченные в шелк ноги пониже кольчужных юбок, красуясь перед дамами.
Затем забрала были опущены, копья взяты наперевес, первые двое медленной рысью двинулись навстречу друг другу, и копья тяжело ударили в щиты. Оба покачнулись, но каждый усидел в седле, так что поединок завершился с равным успехом. Этот поединок, сердце Игры, занял меньше времени, чем потребовалось бы, чтобы прочесть три первых слова молитвы.
Так продолжалось все утро: вопли труб, крики, тяжелый топот копыт, чуть приглушенный снегом, громовый лязг, когда сталкивались двое всадников в полном вооружении. Я ждал, когда на ристалище выедет Рыцарь Балдахина с пересеченным шрамом лицом, Роджер Ярм, такое имя объявил герольд, указав, что он сражался в Святой Земле, а также в Нормандии. В первом поединке он показал себя хорошо, в последний момент изменив наклон своего копья так, что ударил противника в правое плечо поверх щита, опрокинув его через круп коня, причем левая его нога запуталась в стремени, так что оруженосец сразу поспешил ему на помощь. За несколько мгновений Роджер Ярм выиграл цену боевого коня, стоящего по меньшей мере пятьдесят ливров, и у него не было нужды выступать и дальше. Однако в желании славы или наживы днем он снова выехал на ристалище и был поставлен против рыцаря старше него, ветерана Пуатье, который приехал на турнир из Дерби.
Они подъехали к барьеру для приветствия, и в своем затейливом шлеме сэр Роджер выглядел выше противника на добрых десять дюймов. Душа у меня вещая, о чем я уже упоминал. И едва они заняли свои места на ристалище, как у меня возникло предчувствие беды, и оно все росло.