— Так тебе и надо, гад!
Но с другой стороны, за покореженной будкой поста ГАИ, виден второй наш подбитый танк. Обращенный на запад ствол его пушки бессильно склонился вниз. Он горит, и уже рванул боекомплект, все вокруг покрыто гарью и усеяно обломками. В оставшемся позади танке еще что-то взрывается, выбросив наружу сноп пламени и искр. Идущая следом за нами машина резко бросается в сторону, чуть не отрываясь колесами от земли.
Следы боя здесь всюду. Они мелькают с обеих сторон дороги, и мы всматриваемся в них, как можем. К общему удовлетворению, сгоревший вражеский бэтээр здесь не один. Вот за теми же развалинами мелькнула разбитая артиллерийская позиция. Пятнистая мулиная пушка пашет землю своим длинным жалом. Ее щит сплющен, разорван и искорежен. Нелепо, как ноги изнасилованного трупа, торчат станины. Вокруг, в выгоревшей и закопченной траве, кусками лежит какая-то рвань. Словно танк проехал. Но как он прошел туда, по неровному и крутому склону?
— Прямое попадание! Красота! — хлопая себя по колену, кричит Гуменяра.
Соображаю, что никакого танка здесь не было. Мулям подфартило поймать варежкой снаряд. Это вам, гады, за наши сгоревшие танки! Не успевали окопаться, внаглую устроили себе позицию прямо на террасе склона, под защитой его откосов! Но не спасла их днестровская земля!
На другой стороне транспортного круга виден еще один искореженный бэтээр и дымит бээрдээмка. Носом к реке — значит тоже их. За ней — остовы стоящих на дисках обгоревших грузовиков с прицепленными к ним малокалиберными пушками. Теперь они долго, до последней поездки на свалку, будут поворачивать к центру города, куда им так и не удалось пройти. А еще дальше с огромной пробоиной МТЛБ… Где же дохляки?! Столько разбитой молдавской техники — и нет тел?! Нет, вот они, лежат! Вон там, и там, и еще несколько… Много! Но меньше, чем хотелось бы!
Под девятиэтажкой, торцом выходящей на круг, тормозим. Может быть, это из нее нам по телефону рассказывали о событиях вчерашнего вечера… Выпрыгнув из кабины, взводный орет: «В ружье, становись!». Повинуемся немедленно. Никому не хочется долго стоять на открытом месте при таких натюрмортах. На цоколе панельного здания — разбитая плитка, множество следов от пуль. Повернешь голову — виден султан дыма над Бендерской крепостью, догорают военные склады… И слышна перестрелка с разрывами где-то выше. Надо быстрее кончать с построением. Какая обстановка — черт его знает, а наши остановившиеся машины и строй на фоне стены — мишени прекрасные. Оглядываю верхние этажи. Дом, несмотря на следы кипевшего недалеко от него боя, на вид не поврежден. Хотя чего я ждал увидеть? Что здесь все за двадцать часов превратится в Сталинград? Хорошо, что не так! Страшно представить, сколько стариков, женщин и детей в каждом таком доме! Вот натерпелись-то!