Показывается майор, которого уже окрестили батей, хотя кто мы — рота, батальон, сводный отряд — по-прежнему неясно. Командиры бегут к нему, уточнять задачи на дальнейшее движение. Мы, оказавшись в голове колонны, получаем улицу Ткаченко вдоль Днестра, до речного вокзала и дальше. Ух, не знал, что идем через мост в голове! Водитель нашей машины — не робкого десятка парень, коли первым, давя на газ, порулил на такое дело!
Не дожидаясь получения указаний «хвостом», взводный дает сигнал к движению. Меня с первым отделением он посылает прочесывать берег. Половина отделения впереди, а остальные — на дистанции сзади. Если напоремся на засаду, то не все сразу. Серж такими же двумя группами пойдет сверху. Прибрежная сторона улицы открытая, с небольшими домиками. Неприятно видеть сбоку этажи больших домов. Понятно, мулей там уже нет, но все равно неприятно. Как я буду командовать, когда в собственных действиях никакой уверенности? Хорошо, Миша Тенин рядом! Следом за ним пересекаю улицу в направлении ближайшего укрытия.
Прямоугольная туша впереди оказывается сгоревшей артиллерийской установкой наподобие «Шилки». Я раньше не видел такой. Низкий длинный корпус на гусеничном шасси. В задней части наподобие башни коробка броневых листов, из которой торчат стволы зенитки. Впереди — пулеметная башенка. Синеватый, но уже холодный металл. Суток не прошло, а на пережженную сталь уже успели лечь точки ржавчины от росы и «химического» утреннего тумана. Вблизи неприятно бьет в нос горелый запах. Миша останавливается.
— Вот он, наш крестник!
— Что это? — спрашивает белобрысый и светлоглазый парень из моего отделения. — Откуда это старье?
Приглядываюсь к корпусу. Судя по шасси и сдвинутой вбок пулеметной башенке, это МТЛБ. А зенитная установка сзади выглядит кустарщиной. Такие «тюльпаны» были на немецких зенитных самоходках начала сороковых годов.
— Да-а… Теперь вижу… Ну и урод! — сконфуженно отзывается Миша. — А ночью, как их увидели, я на сто процентов поверил, что танки…
— Дура здоровая… Ночью легко перепутать… Для бойца с автоматом невелика разница, все одно смерть!
— Жарко горел! — с одобрением произносит Федя.
— Оттуда вон, из-за угла, — Миша кивает назад, — туда, где еще стоят наши машины, парень из рабочкома стрелял. Себя погубил… А тут грамотно его звезданул кто-то из наших!
— Так и надо! — со злобой выкрикивает Гуменюк. — Ничего от гадов, кроме вони, не осталось!
— С бедой пришли, беду и нашли, — тихо произносит стоящий за нашими спинами Тятя. — Беда-то кругом какая… Жили себе люди, жили…