Достоевский молча пожимает плечами. Вот нас от старого взвода осталось уже шестеро. И от этой шестерки вскоре можно будет вычесть еще двоих, потому что Тятя с Федей на глазах идут вразнос, продолжая бухать.
— Как думаешь, что дальше будет, — спрашивает вдруг Серж.
— В каком смысле? С нами, с войной или вообще?
— Что война скоро не возобновится, это ясно. Я уже понял. А вообще, что здесь, в Приднестровье, будет?
Он не первый раз задает этот вопрос. Несколько дней назад я ему не ответил. Политик из него неважный, а потому кто его знает, с какой целью спрашивал — подколоть или всерьез. Но если спрашивает снова, значит, не подкалывает.
— Не знаю. Хорошего не жду. Болото вонючее будет. Ни шатко ни валко. Никто нас как страну не признает. Заводы потихоньку совсем станут. Надо будет или с Молдовой договариваться, или продолжать жить на российских подачках и контрабасе. Новые границы к тому располагают. Вон хохлы таможни строят. Скоро будет золотое дно — челноков обирать. Договориться с Молдовой пока нельзя, и, сдается, Смирнов со своим любимым Гратовым выбрали второе. Только вечно это продолжаться не будет. Или Молдова снова силой полезет, или народ от нищеты сам разбежится, кто куда.
— Хм! Считаешь, перспективы нет?
— Думаю, свой шанс Приднестровье упустило. Надо было не только против румын орать, но и внятно сказать молдавскому народу о том, как мы видим будущее Молдовы. Убедить людей, что мы не угрожаем её независимости. Предложения о создании федерации были очевидной, но плохой идеей, теперь это ясно. Федерацию многие молдаване поняли как угрозу. Надо было не парад суверенитетов продолжать, а действовать как можно раньше и дружнее, с самого начала бить морду погромщикам и провокаторам. Тогда и молдавские политики стали бы осторожнее… Но уличных драк избегали, продолжая надеяться на органы и Москву. У националистов боевики, а у нас митинги и забастовки, которых они не боялись вовсе. Ведь деньги в их карманах были не из бюджета, забастовки им только лодку помогали качать. Они и рассказывали молдаванам: «Глядите, вы остаетесь без денег и товаров благодаря подлым сепаратистам-забастовщикам!» Та же самая ошибка была допущена, что немецкими коммунистами, которые в тридцатых пропустили к власти Гитлера. Немцы идею создания советских республик не приняли. А таких штурмовиков, как у Гитлера, у Тельмана не было. Он все сдерживал рабочих-дружинников и надеялся на Сталина и Советский Союз. Но был предан. В целях высшей политики, разумеется… Так и мы были преданы. Полностью проиграли борьбу в Кишиневе, обособились за Днестром, и вместо драк заработали клеймо сепаратистов и получили войну. Это мы дали националистам возможность захватить власть, одурачить, призвать на борьбу с нами тысячи людей. И воевать потом пришлось в основном с ними, а не с зачинщиками этой подлости… Я вот который раз об этих вещах думаю… Ну почему же мы до всего доходим так поздно или не соображаем вовсе?