— Витовт, сходи наверх, позови ребят, — ровным голосом, без эмоций произношу я.
Он смотрит на меня, понимает, что это приказ, идет выполнять. Остальные тоже понимают, и помалкивают. Упреждая недовольство, продолжаю:
— Дай вам волю, за десять минут выжрете все без остатка и свалитесь тут же! А у нас впереди еще обычный вечерний тарарам! Коситесь на меня сколько угодно. Если совести нет, должно быть чувство самосохранения! Друзей «кидать» — тоже не вариант! Серж будет дня три дуться, что выжрали пять бутылок коньяка без его участия!
Через пару минут прибывает делегация: Серж, Жорж и Оглиндэ. За ними, исполняя долг гостеприимства, тянет пару стульев Семзенис.
— Махмуды прибыли! — докладывает он.
— Привет, пироманы! Есть огненная вода!
— Здорово, мужики! — небрежно кивает Серж.
Троица прибывших движется по комнате, дружески пожимая руки. Оглиндэ — спокойный, молчаливый, темноглазый молдаванин, держится в тени своих разухабистых приятелей. Но в бою он не менее, если не более надежен, чем Серж и Жорж. А если бы не его трудолюбие, чистоплотность и кулинарные таланты, эти двое вообще покрылись бы вшами, струпьями, прыщами, изголодались, изорвались, изосрались, ну и давно сдохли бы, короче говоря. Оглиндэ — старшина и кормящая мать второго отделения, все равно что наши Федя и Тятя в одном лице.
Серж на правах предводителя подозрительно оглядывает нас и обстановку.
— Что-то уж больно щедрое ваше предложение! Ах, сволочи, вашу мать! Выжрали «Дойну» и пригласили нас на дешевые объедки!
— Серж, как ты можешь, там был тот же коньяк! Это все разливной «Аист», просто бутылки разные! — честным голосом вру я.
Серж ни черта не разбирается в коньяках. Все его познания сводятся к бдению над количеством звездочек и лет выдержки. Чем больше звездочек и лет, тем больше он доволен. А на вкус может быть бурда бурдой, ему без разницы. Ему, наверное, по носу проехал тот же МТЛБ, который распластал Семзенису уши. Матерящийся Серж поворачивается в другую сторону, и я делаю отчаянный жест Тяте и Феде, чтобы они скрутили оставшимся бутылкам пробки. Иначе я буду уличен. Они врубаются, исполняют стремительно. Прикрыв тылы, бросаюсь в наступление:
— Обнаглели, пироманы! Их хотят поить, а они возмущаются! Да после того, как скончался ваш пекарный цех, вас можно вообще не принимать во внимание!
— Честь имею доложить, их рыльца тоже в пушку! Застигнуты мною при распитии «Тигины»! — помогает Витовт.
— Пара бутылок — не стол! — рубит Серж. — Не ваши масштабы! И одну из них мы от сердца рвем!
Он выкладывает на стол узкую бутылку с высоким горлышком. Еще раз подозрительно всех оглядывает.