Чтобы успеть к автобусу, надо было перебежать проезд между домом и поликлиникой, по которому приближалась чья-то автомашина. Бегать стремглав через дорогу ему тоже возбранялось. Минута колебания — и автобус лязгнул закрывающимися дверями. В следующую минуту, пропустив мимо тарахтящий «Запорожец», мальчишка направился к базарчику.
Теперь какое то движение впереди, на другой стороне реки, привлекло его внимание. Там от берега отъезжал потрепанный грузовик и трое мужчин быстро кантовали по настилу моста бочку. Четвертый следом за ними волок то ли стол, то ли скамью.
Встревоженно загудели торговки:
— Эй, а это что? Продавать? Почем продавать будете?
Но мужики в ответ лишь отмахнулись. Гулко бухнув, бочка встала прямо посередине моста. Рядом с ней оказался и вмиг был уставлен кружками стол. Двое парней стали по обе стороны от него с черпаками. Еще один готовился ополаскивать и подавать кружки. Последний — крепкий, седой мужчина в летах, выступил вперед. Глянув на зашевелившийся, уставившийся во все глаза на непонятное представление торговый ряд и, видимо, не желая упустить момент всеобщего внимания, он тут же во весь голос грянул:
— Эй, падхады, пей всэ, кто жалаэт, за добрым выном! У мэня дэнь ангэла! Всэх угощяю! Дэнь мой, мост мой, бэз стакан вына за мой ангел, мой здоровие, по мосту хода нэт!!!
Ответ на щедрое предложение не заставил долго ждать. Засмеялись торговки и покупатели. Поддерживая шутку, с возгласами «Ура, да здравствует день ангела!» к мосту двинулся передовой отряд станичного пролетариата. Сыновья старого грузина взмахнули черпаками, полилось вино в первые кружки. Мальчишка засмеялся. Ему не нужно было вина. Ему было интересно, и он был по-детски счастлив, предвкушая, как смешно он сможет рассказать об этом своим друзьям. Впереди был целый день, впереди были три месяца едва начавшихся летних каникул…
…Вдруг похожее на цветной сон, оживленное памятью видение дрогнуло, посерело и исчезло. Вместо него возникли и скачками стали прыгать мысли: «Да, жалко, что я не пил тогда… Надо было попробовать… Кому это все мешало… Дружно жили, и плевать, кто грузин, а кто молдаванин или еврей… Русских за Днестр, евреев в Днестр, свиньи поганые… Посреди нарастающего беспокойства он так и не очнулся окончательно, как грохнул близкий взрыв.
Рука привычно дернулась к автомату. Боком, в полупадении, спрыгиваю со столов, сдвинутых вместе перед давно разбитым не то взрывной волной, не то мародерами окном и бегу из комнаты на лестничную клетку. Перед выходом на нее короткая, ставшая уже рефлекторной остановка. Ствол автомата привычно описывает дугу вслед за взглядом, готовый блеснуть огнем. Поодаль слышится второй взрыв.