— А вот и Дука! Что с ним, что без него — скука!
— Ребята, бутыля от компота отдайте ему! Он в них мины с кабачками вперемежку солить будет!
Скупость невозмутимого, коренастого Дуки на слова и мины общеизвестна. Голос его минометов мы слышим гораздо реже, чем хотелось бы, несмотря на то, что помогаем перетаскивать их плиты и трубы чаще, чем пушку Колосова. Батарея никогда не ведет огонь дважды с одной позиции. Ее постоянно пытаются поймать и запретить горисполкомовские «комиссары», и нащупывают такие же кочующие минометы противника. В то время, когда мули регулярно обстреливали нас и здание штаба бендерской милиции на улице Шестакова, а минометы Дуки отвечали по ГОПу и Кинопрокату, про минометчиков сложили анекдот: «И чего это они без конца бегают со своими трубами, это что, тренаж? Нет, просто никак не найдут спокойный угол, за которым можно посрать! А с трубами-то чего?! Ну как же иначе? Ведь город теперь без канализации»…
Кроме перестреливающихся с Дукой молдавских батарей калибра восемьдесят два, которые прикрывают ГОП и Кинопрокат, есть еще помалкивающие, но грозные румынские стодвадцатки. Всего дважды они открывали огонь, но оба раза — с беспощадной точностью. Колосов, едва зашел, уже уходит. Ему говорят, чтобы присылал по очереди своих ребят. Заходит Гриншпун. Приветственно машу ему рукой. В ответ на многоголосые вопли он заявляет:
— Молчать, подхалимы! Москва ни вам, ни слезам не верит! Дайте жрать и где ваше пойло?
Леша направляется в наш угол. Теснимся, а он беззастенчиво орудует руками, через весь стол тащит к себе приглянувшуюся снедь. Утробно ворчит Достоевский, провожая злым глазом сытого ягуара последние сардины. При других обстоятельствах он хрястнул бы Гриншпуна по руке, не дожидаясь, пока тот влезет в банку. Аппетит у Алексея отменный, поглощает вовсю! А я уже наелся. Прислушиваюсь к своим ощущениям и решаю: еще минут пять посижу, может, еще чего из деликатесов съем, чтобы потом обидно не было, а затем пора и честь знать! Уже стемнело, минут пятнадцать, как на стол поставили свечку.
Бум! Бум! Раздается со стороны наших позиций у ГОПа. И снова: бум! Та-та-та-та-та! Треск автоматных очередей. Махнув рукой на прощание, стремительно, толком не поев и не выпив, уходит Дука. Хлоп! Хлоп! Хлоп-п! Это казаки гранатами из подствольников засыпают ничейные кварталы. Мы, внимательно прислушиваясь, сидим. Тр-рах! После ненавязчивого предупреждения с молдавской стороны о готовности применить минометы, перестрелка затихает.
— Гриншпун, не по твою ли душу мули лазили, днем вы там с Сержем и Эдиком как будто отличились? — спрашивает Али-Паша. — Надеюсь, позицию ты успел сменить, твой второй-то где?