Наконец, пришла команда: с ближайшей колонной отправить танк на Ханкалу! И здесь вновь вмешался его величество случай. Прямо на выезде из лагеря колонна попала под обстрел гранатомётчиков. Один из «чечей» засадил гранату в трансмиссию эриковой «семьдесят двойки». Танк выдержал попадание, остался на ходу, но упали обороты двигателя, поползла температура. Пришлось вернуться. На ремонт ушло ещё две недели. И когда, наконец, «Эльф» был уже вновь готов к отъезду, по телевизору в программе «Время» показали, как из Грозного уходят домой эшелоны эрикова полка. Диктор торжественно объявил, что последняя колонна э— нского полка покинула Чечню…
Надо отдать должное Эрику, он стоически перенёс это удар.
— Интересно, как меня списали? — хмуро пробормотал он. — Как без вести пропавшего или героически погибшего?
— Как украденного инопланетянами. — хмыкнул начштаба…
Так у отряда появился свой танк.
…Собственно говоря, решение было принято простое. Возвращаться «в никуда» Эрик не хотел, и потому сошлись на том, что «семьдесят двойка» Эрика действует с отрядом до тех пор, пока он не вернется на базу в Ханкалу. Там Эрик переезжает к «советам» для дальнейшего определения судьбы.
Но неделя шла за неделей, а отряд все так же «тралил» горную «Ичкерию».
…За эти месяцы отряд устал. Устали люди, устала техника, даже оружие и то устало. Когда-то новенькие, «с нуля», бэтээры теперь напоминают больных стариков, когда сопя и кашляя, как астматики, они на пределе изношенных своих движков еле карабкаются в горы. Рябые, с выгоревшей от бесконечной стрельбы краской, стволы пулеметов. Помятые, облупившиеся, в рыжей ржавчине борта. Штопанные— перештопанные камуфляжи, измочаленные, драные, латанные палатки. Не воинская часть — табор!
Но что вы хотите? За спиной полтора года войны! Четыре последних месяца мы в горах безвылазно. Сотни километров дорог. Десятки кишлаков. Потери. Бои.
Люди на полнейшем запределе измотанности, усталости.
И всё же мы отряд!
Это странный русский менталитет, когда никто не жалуется, не клянёт судьбу, а, вернувшись с гор ночью и, тут же получив новую задачу, народ безропотно начинает готовиться к рейду. Всю ночь механы будут возиться с техникой. Заправляют, чинят свои измотанные, выходившие весь мыслимый ресурс бэтээры. В группах бойцы будут набивают патронами ленты и магазины, заряжают аккумуляторы радиостанций, латают ползущие от ветхости ветровки и штаны. И лишь под утро забудутся на пару часов во сне. Чёрном, глубоком, без снов.
А потом, проглотив наскоро каши с рыбными консервами — тушёнка давно закончилась, как закончились хлеб и масло, — с какой-то обречённой лихостью, рассядуться по броне и — вперед!: «Мы выходим на рассвете…»