– Да я вовсе не хочу спать.
Они сидели рядом так, что почти касались друг друга.
Аполлон машинально поднял руку, чтобы потрогать свою больную, распаренную чаем, челюсть, но в этот самый момент вагон вдруг резко качнуло, и в его руке вместо челюсти оказалась Валина грудь. Сквозь тонкую ткань Аполлон ощутил упёршийся в его ладонь маленький упругий сосок, и Аполлоново сознание вновь оказалось загнанным на самые глубинные концы мозговых извилин, на этот раз могучим природным инстинктом. Пальцы нежно сжали налитый приятной живой тяжестью шар. Большие Валины глаза притягивали к себе из-под длинных пушистых ресниц, излучая страсть, а пухленькие губки призывно приоткрылись.
Больше сдерживаться Аполлон не мог. Его губы коснулись сочных губ Вали и надолго слились с ними в единое целое. И внутри этого образования язычок Вали стал проявлять такую чувственную подвижность, что на самых глубинных концах Аполлоновых мозговых извилин шевельнулось: "Какой душещипательный синтез внешней наивности и внутреннего опыта!". И, как бы в подтверждение этой мысли, Валина рука решительно легла на Аполлоново бедро и нетерпеливо заскользила по нему вверх, пока не достигла замка молнии. К этому времени Аполлонов "малыш" успел заметно подрасти и возмужать и, ощутив своей упругой головкой через грубую джинсу нежные Валины пальчики, всё сильнее и настойчивее его сжимавшие, затвердел до такой степени, что, как только Валя, наконец, расщепила ширинку, он выскочил из разверзнутого отверстия, как пресловутый чёртик из табакерки.
Валя, не разрывая двуединого орального целого, распахнула свои посоловевшие глаза и скосила зрачки вниз. Красноватый чёртик радостно смотрел на неё. Рука девушки обхватила его за окаменевший торс и энергично задвигалась вверх-вниз.
Аполлону ничего не оставалось, как, прекратив самому попытки активных действий, отдаться воле своей более активной партнёрши. Впрочем, ему нравилось такое положение вещей в интимных отношениях, да ещё с незнакомыми женщинами. В таких случаях он ощущал себя как бы попавшим на новую, ещё не изведанную, цветущую планету, где можно было ожидать всяческих приятных неожиданностей. Конечно, чем богаче за плечами сексуальный опыт, тем труднее ожидать чего-либо новенького. Но, несмотря на то, что Аполлон считал себя в этом деле просто эталоном совершенства, время от времени случались довольно экзотические эпизоды, сравнимые с высадкой на какую-нибудь альфу какой-нибудь Кассиопеи.
На этот раз начало было хоть и весьма активным, но ничего новенького не произошло. Ощутив у себя в руке более интересный объект, Валя вынула свой язык из Аполлонова рта и, пройдясь губами по груди Аполлона, рвущейся сладкими вздохами из распахнутой рубашки, поспешно сползла вниз. Лизнув чёртика в самое темечко и затем, облизнув свои губы, она погрузила в них всю его лысую головку. Аполлон с блаженством ощутил, как его "малыш" погружается в вакуум. По мере того как Валины манипуляции с чёртиком становились всё более изощрёнными, блаженство усиливалось, после многих дней воздержания быстро приближаясь к пику. Но как раз в тот самый момент, когда чёртик собирался сладострастно срыгнуть, поезд резко дёрнулся взад-вперёд, издав металлическое клацанье своими вагонными суставами. Голова Вали тоже резко дёрнулась между ног Аполлона, и острые зубки клацнули по твёрдому тельцу уже почти осчастливленного создания и вмиг сделали его несчастным, прочертив по нему кровоточащие бороздки.