Билл, уже в явно превосходном расположении духа, поднёс к погасшей папиросе зажигалку, сладко затянулся, не спеша, даже как-то любовно выпустил дым из всех отверстий и мечтательно продекламировал:
– Отечества и дым нам сладок и приятен, – и, встрепенувшись, поворотился к причмокивающему приятелю, – русская классика: Гаврила Державин.
И, вынув изо рта "беломорину", кивнул на неё:
– Дым тоже русский, Майк.
– Входите, шеф вас ждёт, – секретарша приветливо улыбнулась.
Билл Гейт и Майк Леджер вошли в кабинет. Шеф, как всегда, был погружен в изучение каких-то бумаг. Как всегда, кивком головы, не отрываясь от лежащего на столе пухлого фолианта, пригласил вошедших сесть. Ещё некоторое время без видимого интереса поворошил страницы, захлопнул талмуд и поднял, наконец, лицо. Вид у него был прескверный: одутловатая физиономия, красные глаза, под ними пудовые мешки, отсутствующий взгляд.
Билл Гейт и Майк Леджер многозначительно переглянулись. Каждый из них во взгляде приятеля прочитал одно и то же: "Да-а-а… Плохо дело".
Шеф взял со стола пачку "Мальборо", закурил. При этом руки у него заметно дрожали. Сделав глубокую затяжку, шеф откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. В его затуманенном сознании как назойливое наваждение снова пронеслись события минувшей ночи, когда его жена, и до того очень активная в сексуальном плане женщина (что и являлось одной из главных причин почти всегда мрачного настроения хронически недосыпающего и физически истощённого шефа), была особенно неутомима. А уже под утро, чтобы подбодрить заметно скисшего муженька, заявила, что её лучшая подруга Энни имеет новое интересное увлечение – пирсинг, которое очень даже по душе и ей. И теперь старая дура хочет украсить своё обветшалое сокровище между ног изящными золотыми колечками с маленькими бриллиантиками. К тому же, заявила она, это очень красиво и модно, смотрится ещё эстетичней, чем серьги в ушах, и единственное сомнение у неё лишь в том, сколько вставить колец: два – по бокам, или добавить ещё третье – сверху. И в довершение всего она повернулась к его физиономии задницей, чтобы он произвёл рекогносцировку будущего алмазного фонда семьи…
Веки шефа медленно разлепились.
– Парфенон, – наконец проронил первое слово шеф и, затянувшись и выпустив дым, добавил неизменное, – в современном состоянии… Ну, чем порадуете, полковник?
Билл молча положил перед шефом принесенную с собой папку. Тот сделал новую затяжку, окутался облаком дыма, а когда дым рассеялся, Билл и Майк увидели наставленный на них лысый череп – шеф уже внимательно изучал их творение, уткнувшись в него носом.