Мой дружок, Валера Матвеев, что вырос в Ташкенте, любил угощать нас в уже далёкой Эстонии своим фирменным чаем. Всегда было очень вкусно, но такого чая, как в этот раз я не пил никогда, и никогда ещё не получал такого удовольствия от этого напитка.
В неспешной беседе куда-то улетучились все мои тревоги и переживания. Перестала донимать жара. Не хотелось никуда уезжать из этого места, где, казалось, остановилось время, и за шелестом листвы и щебетанья птиц был абсолютно неслышным шум большого города….
На пересылке было пусто. Сдав свои вещи в камеру хранения — довольно-таки большое помещение со стеллажами, на котором стояло много разнокалиберных сумок и чемоданов, я поинтересовался у принимающего вещи бойца, куда подевался народ, ожидающий отправки в Кабул.
— Наверное, укатили куда-нибудь в город или в «Заравшан», пропивать оставшиеся деньги. А вообще это зря. Всё, что нужно можно найти и здесь. — Боец посмотрел с опаской на наполовину открытую дверь, подошел ко мне поближе и добавил шёпотом: — меня всегда можно найти тут или на КПП. Всё организую в лучшем виде.
Я не удостоил его ответом, а пошел искать коменданта. После выполнения формальностей по расселению, я поинтересовался, когда будет ближайший борт в Кабул, и сколько мне придётся здесь ждать отправки.
— Ближайший борт будет только завтра рано утром, около шести часов. Вы пока отдохните с дороги, а через час подойдите ко мне и я скажу вам уже всё точно. Возможно, вам и удастся улететь завтра. Я сейчас собираюсь отнести начальнику списки вновь прибывших, а через полчасика заберу утвержденные списки тех, кто убывает завтра. Вы хотите побыстрее улететь, или у вас есть ещё какие-то нерешённые вопросы? Просто так здесь сидеть и жрать водку вам никто не позволит….
— Товарищ майор, я вообще-то не любитель алкоголя. Да и дел у меня, кроме как навестить маму моего сослуживца, в Ташкенте никаких нет.
— Хорошо. Пока размещайтесь, сходите в местный медпункт с этой бумагой, — майор протянул мне какой-то список, — а через час подходите, и тогда уже всё будет ясно.
В духоте комнаты с четырьмя армейскими койками, раздолбанными стульями, грязным столом и дверью, где вместо замка и ручки зияла дыра, сидеть не хотелось, тем более, что от какой-то прививки, что мне впаяли в медпункте, очень болела филейная часть моего тела.
Я вышел во двор. От нечего делать расположился на скамейке и, покуривая, стал ждать коменданта. О том, что завтра в это время могу уже оказаться в Афганистане, я старался не думать. Это меня вполне устраивало. Я никогда не любил ни командировок, ни, тем более ожидания попутного транспорта в местах, где оказывался проездом.