Я не знал тогда, что впереди меня ждали почти полтора года выпавшей на мою долю афганской войны, куда уместится столько, что хватило бы на несколько жизней.
Я не знал ещё, что там будут и радость от полученных писем и от встреч с однокашниками, и что будет хотеться кричать от горя, видя, как умирают на вертолетной площадке смертельно раненные бойцы, не дождавшиеся спасительного борта, который прилетел слишком поздно. Потом, вечером, полковой доктор «дядя Вася», как мы называли его за глаза, позовёт к себе и нальёт мне чистого медицинского спирта, неизвестно каким чудом сохранённого им в двухнедельном ночном холоде в горах Пагмана, где даже моя площадка бала оборудована на высоте 3960. Он будет успокаивать не столько меня, а, сколько себя тем, что у умерших на площадке бойцов были ранения «не совместимые с жизнью», зато с остальные двумя «трехсотыми» все в полном порядке. Перед моим приходом он узнал, что их в Кабульском госпитале уже прооперировали.
Не знал, что ровно через год буду удивляться, услыхав во внезапно наступившей среди боя тишине щебетанье птиц в «зелёнке», откуда за мгновение до этого слышались только автоматные, пулемётные очереди и истошные крики «Аллах акбар!», а среди вони от пороховой гари будет улавливаться сладкий запах цветущей акации. От этой внезапной перемены тогда чуть ли не личным оскорблением покажется грохот прозвучавшей рядом очереди и как эхо ответные выстрелы.
Не знал я, что совсем скоро буду со всей силы сжимать свою голову от раздирающей её боли и диктовать, вдруг ставшим чужим и непослушным голосом, кружащим над головой вертолётам, координаты наконец-то обнаруженной позиции, откуда «духи» так прицельно по нам долбят эрэсами. Потом, уже при погрузке раненных и убитых на санитарную «вертушку», когда вынужден буду вскочить, пытаясь отогнать неосторожного бойца, несущего рюкзак кого-то из убитых в опасной близости от лопастей хвостового винта, и последнее, что увижу, будет чередование света и тени от лучей заходящего солнца, рассекаемых этими лопастями и внезапно обрушившуюся пустоту и темень. А через пару недель, уже валяясь в госпитале, я буду по-детски радоваться тому, что вновь могу нормально слышать, говорить и земля под ногами уже не плывёт куда-то, а снова такая же, как и прежде неподвижная и надежная.
Не знал, что всего четыре месяца проведу я урывками в Баграме, наслаждаясь мягкой постелью, обилием воды и получая радость от прочитанной книги или просмотренной телепередачи, а остальное время буду где-то в горах или на броне.