— Решайте, мессер! Просто кивните, просто смежьте веки в знак согласия. Скорее же! — И, повернувшись к двери: — Малимор, где ты?! Поспеши!
Синьор Бенедетто вскакивает с кресла и надвигается своим одутловатым лицом вплотную к лицу Обэрто:
— Так да или нет?
Смотреть на него магус не в силах, глаза закрываются сами собой.
— Малимор! — гремит бас. — Дай ему противоядие, да не тяни, слышишь! Не хватало еще, чтобы!..
Дальше — тьма, забытье.
И почему-то нестерпимо жалобно воют собаки.
2
Сквозь пустоту, сквозь ничто, через бездны пространства и времени — женский голос:
Пришел котик на порог, на порог
в теплый в темный вечерок, вечерок
Попросил он творога да молока, —
кот по имени Пушистые Бока. —
«Дай, хозяюшка, скорей — да не жалей.
Я ведь сяду у дверей, у дверей.
Колыбельную спою я свою,
в этом доме, где добро да уют.
Коли в двери постучит средь ночи
гость недобрый — ты, хозяйка, молчи.
Я его-то не пущу, так и знай,
чтоб не потревожил дитятке сна».
3
— Позвольте, господин?
— Входи, Мария. Воду поставь на столике, еду тоже. — Голос Фантина на мгновение становится тише, он и так едва слышен, а тут и вовсе не разобрать — какое-то вопрошающее бормотание, не голос. Предлагает ей деньги, что ли? Судя по металлическому звону, взяла. Ну, Бог с ними с обоими, лишь бы не в комнате принялись играть в зверя о двух спинах, а то ведь не заснешь под скрипы да вздохи! А спать…
А спать и не хочется.
Хлопает дверь: Мария ушла, Обэрто не успел ее рассмотреть, поскольку лежит ко входу затылком. «И это обнадеживает, — думает он с легкой насмешкой. — Был бы совсем плох, положили б наоборот, ногами к двери, чтобы легче потом выносить».
— Где?.. — и не договорив, он вспоминает все, вплоть до бешеного крика синьора Бенедетто («Решайте, мессер! Скорее!..») и воя собак.
Только вкуса противоядия не может вспомнить, как ни старается.
— Ну наконец-то! — восклицает Фантин. — Я уж думал, мессер, синьор Бенедетто ошибся.
«Кое в чем он действительно ошибся». Но говорит Обэрто другое:
— Где мы?
Он уже понял: не в покоях семейства Циникулли. Даже если предположить, что на вилле где-нибудь имеется комната с таким затрапезным потолком и траченными временем стенами, все равно гулу людских голосов, характерным кухонным запахам, звукам с улицы там взяться неоткуда.
Фантин появляется в пределах видимости с подносом в руках, на подносе — дымящийся, источающий аппетитные запахи бульон. «Виллан» присаживается рядом с кроватью и явно собирается кормить Обэрто с ложечки, как младенца. Вскорости выясняется, что это ни к чему, магус за прошедшее время (кстати, а сколько именно времени прошло-то?!) поправился — не настолько, чтобы применять сильные заклятья вроде