— Ничего у нее не выйдет, — убеждал себя Грэнт. — Прежде всего, завтра же с утра поеду в город и выясню у адвоката правомочность ее претензий.
Подняв сощуренные глаза вверх, словно видя Аманду сквозь стены, он тихо произнес:
— Интересно, сколько дураков ты уже облапошила? Но на сей раз твой номер не пройдет. Ты будешь побеждена твоим же оружием, чего бы мне это ни стоило.
Планы Гарднера были нарушены с самого начала. Он был разбужен еще до рассвета срочным вызовом в родильную конюшню. У Чудо-Мэри, одной из призовых кобыл, были тяжелые роды. А у него голова была тяжелой с похмелья. Протирая глаза и проклиная себя за вчерашнюю пьянку, Грэнт поплелся в конюшню, где обнаружил, что еще у двух кобыл начались схватки. День обещал быть очень трудным. Времени для личных дел совсем не оставалось, и поездку в Лексингтон к семейному адвокату приходилось откладывать.
Тем временем измотанная дорогой Аманда спала глубоким сном. Она привыкла поздно ложиться и поздно вставать, поэтому ее не тревожили звуки нового трудового дня. Доносившиеся со двора крики рабочих и топот слуг, бегающих по дому, только убаюкивали ее. Уже был полдень, когда она, наконец, проснулась, но еще некоторое время нежилась в постели, и ее сознание постепенно возвращалось к действительности. Когда она окончательно вспомнила вчерашнее, ее лицо озарила улыбка. Она с наслаждением зевнула:
— Да! — заговорила она сама с собой, сладко потягиваясь и окидывая взглядом роскошную спальню. — Да, моя дорогая Аманда, сказка действительно становится явью.
Кровать, на которой она лежала, была просто не сравнима со скрипучей койкой на «Игроке», а комната в три раза превосходила по размерам тесную каюту. В мягкой, воздушной, как облако, перине она чувствовала себя превосходно. Пышные подушки, белые, как снег, простыни; нежный цвет обоев и тяжелых штор; кружевной балдахин над кроватью и огромное резное трюмо, мебель темного дуба. В углу — шелковая ширма и тяжелый комод. Пол покрыт пушистым персидским ковром. По другую сторону комнаты — маленькая дверь, ведущая, как это уже знала Аманда, в уборную с большой медной ванной и душем. Все радовало глаз, вызывало чувство восхищения и страха: никогда в жизни она еще не бывала в такой роскошной обстановке. Она никак не могла осознать глупость Тэда Гарднера: рисковать всем этим в каком-то покере! Вечером, чуть не до смерти загоняв слуг, Аманда подумала, что ничуть не удивилась бы, проснись она утром в своей тесной комнатушке на «Игроке». Она просто порадовалась бы этому сказочному сну.