— Я не собираюсь встречаться с ним! — выкрикнула Ронуэн. — Все, что угодно, только не это!
— Да? Только не делай вид, что он для тебя ничего не значит. Я еще не настолько стара, чтобы не помнить, что делает с человеком страсть.
Ронуэн бурно запротестовала, уверяя Несту, что она ошибается, но, заметив ее понимающую ухмылку, замолчана. Неужели этот англичанин оказывает колдовское действие на всех женщин поселка? Даже на старую Несту?
«Ты на себя-то посмотри», — посоветовал ей внутренний голос, и Ронуэн понурилась.
— Мне нужно побыть одной, — прошептала она. — Одной.
Неста пожала плечами.
— Хорошо, как скажешь. Но я буду ждать тебя к ужину. Не заставляй меня беспокоиться.
— Ладно. — Ронуэн бросилась бежать, но сообразив, что ведет себя как неблагодарный ребенок, остановилась. — Я встревожена, — призналась она, — и должна подумать. Вот и все.
— Понимаю, — усмехнулась Неста.
Ничего она не понимает, решила Ронуэн, когда кобыла Несты снова пошла вперед. Да и как она может понимать? Жизнь Несты всегда была простой. Она встретила валлийца, вышла за него замуж, и в течение тридцати лет была ему хорошей женой. Ее никогда не соблазнял враг. Ее никогда не доводил поцелуями до умопомрачения человек, которого она хотела убить. Ее никогда не предавало собственное тело, заставляя желать того, кого должна бы ненавидеть.
Кого она действительно ненавидит.
Ронуэн стояла на тропинке и смотрела вслед старой женщине, мерно покачивавшейся в седле. «Что со мной не так?» — думала она. Каррег-Ду был домом ее детства, но она больше не была там своей. Афон-Брин стал ее домом, но и здесь она чувствовала себя чужой. Ей было немного легче с Рисом и его мятежниками. Но и там она не была своей.
Она знала решение своей матери — как и, возможно, любого разумного человека. «Найди себе мужа и обзаведись собственным домом». Но если в прошлом эта перспектива не вызывала у нее энтузиазма, то теперь и подавно. И все из-за Джаспера Фицхью.
Будь он проклят, мрачно подумала она. Тысяча проклятий на его голову! Она схватила стебель камыша и пошла, постукивая себя им по ноге, через высохшее поле дикой пшеницы, со злостью сбивая склоненные головки с семенами, попадавшиеся на пути.
Он лишил ее того немногого в жизни, в чем она была абсолютно уверена, — ненависти к англичанам.
Девушка в полном изнеможении прислонилась к стволу липы. Нет, она все еще продолжает ненавидеть англичан. Просто раньше она не была ни с одним из них знакома, поэтому ей не трудно было представлять их чудовищами. Сейчас, хотя ей это было больно признавать, она поняла, что Джаспер очаровательный мужчина, так же как и его брат, который был хорошим мужем для Джослин и великолепным отцом для их детей.