Я хмыкнул:
- Высоко взлетишь - больнее падать.
И внезапно вспомнил беседу с учителем словесности и свой странный сон о книге. И учитель, и человек из сна говорили, что книга дает власть, богатство и могущество. Неужели именно за этим мне и пришлось переместиться в иной мир? Нет бы все получить там, у себя... Наверное, потому за книгой и гонялась рыжая ведьма.
В сознании появилась какая-то мысль. Но она вспыхнула и погасла, как спичка.
Управляющий ввел нас в спальню. Тяжелые шторы закрывали окна, по широкому ложу были небрежно разбросаны подушки. Я поморщился: что это за воин, который спит на пуховиках и перинах? Если буду здесь жить, придется сменить обстановку.
Мэтт как будто прочитал мои мысли и рассмеялся:
- В этой комнате следует принимать дам.
А кто его знает. Может, я напрасно осудил бывшего владельца за пристрастие к неге и роскоши, и именно так все и было?
Столовая мне понравилась больше. Она чем-то напоминала пиршественный зал в замке Мэтта, только там на стенах были закреплены свечи, а здесь висели картины. На столе стояли несколько бутылок. Граф подошел, повертел их в руках:
- Лучшие сорта. Герцог не поскупился. Барон, не угостишь друга?
Я вспыхнул:
- Хватит насмехаться, Мэтт. Ты же знаешь - по своей воле я никогда бы не покинул твой замок, да и вино твое не променял ни на какое другое.
Граф задумчиво посмотрел на меня:
- А я ведь еле сдержался, когда герцог начал тебя переманивать. А сейчас думаю: у меня ты и остался бы просто командиром отряда. А здесь скоро будут и положение, и власть.
- Меня нисколько не привлекает ни первое, ни второе. Ты уже забыл? Я не только твой друг, но и брат.
К тому же, хоть я и не сказал этого вслух, я все еще надеялся когда-нибудь выбраться из этого мира.
Управляющий разлил вино в кубки. На столе тут же появились закуски и фрукты. Мэтт поднял бокал:
- За самую прекрасную из дам - сеньориту Элину.
Мы выпили один бокал, второй... Я посмотрел на графа, на его задумчиво-мечтательный вид и решил не мешать влюбленному грезить о своей даме. Отошел к стене и стал рассматривать картины.
Я не был особым ценителем живописи, но одно из полотен приковало мой взгляд так, что я замер и долго не мог шевельнуться. На нем был изображен человек-конь. Могучий торс мужчины плавно переходил в такое же мощное тело гнедой лошади. Художник потрясающе сумел передать силу и стремительность этого чуда. У нас кентавров считают легендой. Неужели мифы столь схожи в разных мирах?
Мэтт с бокалом в руках приблизился ко мне. Его тоже заинтересовала картина. Он долго разглядывал ее и ухмыльнулся: