Нас встретил слуга и повел на половину графа. В его комнату, святая святых, куда, как я знал, он не допускал ни одну женщину.
Граф лежал на кровати. Черная повязка закрывала половину лица. На стенах плясали отблески свечей, придавая всей сцене еще более жуткое впечатление.
Я удивился. Когда уезжал, Мэтт был почти здоров. Отек, конечно, еще будет держаться какое-то время...
Сеньорита Ли, которая стояла рядом со мной, вдруг побледнела. Губы ее затряслись. Она упала на колени рядом с ложем:
- Ваша светлость, простите меня, я не хотела! Поверьте, я не то думала. Мне стыдно...
Она уткнулась лицом в перину и горько расплакалась. Граф приоткрыл глаза. Рука его дрогнула. Похоже, он хотел погладить сеньориту по волосам. Но тут девушка подняла голову. Выражение глаз Мэтта тут же стало холодно-равнодушным. Пожилая женщина, которая до тех пор тихо стояла в стороне, подскочила и налила в ложку лекарство:
- Выпейте, ваша светлость.
Граф проигнорировал ее просьбу. Лежал с крепко сжатыми зубами. Служанка продолжала его упрашивать. Вдруг он сказал:
- Пусть за мной ухаживает эта женщина, - и показал на сеньориту Элину.
Та растерянно взглянула на меня. Я пожал плечами. Пожилая женщина запричитала:
- Сеньорита, не противоречьте ему. Он не в себе, никого не узнает. Разозлится, добром не кончится. Всех изобьет. Посмотрите, у него и плетка рядом.
И, видя испуг на лице девушки, добавила:
- Да у него не всегда такое состояние. Порой приходит в себя и не буйствует. Но сейчас лучше его не злить.
Элина поспешно схватила ложечку с лекарством и попыталась затолкать графу в рот. Но тут же пролила.
Граф схватил плеть и что-то заорал. Закричала пожилая женщина. Завопили, притаившиеся в углу, две молоденькие служанки, которых я раньше не заметил. Сеньорита Ли отшвырнула ложку, бросилась ко мне и прижалась лицом к моей груди. Плечи ее тряслись. Я вытаращил глаза на графа. А тот ехидно подмигнул мне здоровым глазом.
Я чуть не выругался: артист, твою мать. Не понимаю, чего только добивается. Вышел из комнаты, утащив за собой Элину. Следом выскочила пожилая служанка:
- Ой, деточка, я же предупредила: нельзя медлить и возражать. Сразу хватается за плеть.
Я погладил девчонку по голове:
- Успокойтесь, сеньорита, он не опасен. Просто болен.
Женщина схватила Элину за руку и потащила обратно:
- Идем, девочка, скорее. Он тебя требует. А не то разнесет там все.
Они скрылись в комнате, а я остался стоять на пороге, пытаясь разобраться в своих чувствах. Что же со мной случилось? И вдруг понял: меня привели в смятение руки сеньориты, обхватившие за шею. Я до сих пор чувствовал тепло ее тела и ее голову на своей груди. Взгляд зеленых глаз, залитых слезами, преследовал меня. Я испугался. Все, что угодно, только не это. Кажется, может случиться то, чего не должно быть ни при каком раскладе.