Попугаи, прервавшие пение, громко и осуждающе заверещали. Пандора улыбнулась, когда представила, с каким выражением очерченных желтым глаз могли эти птицы наблюдать за усилиями людей, жаждущих всего-навсего плотского удовлетворения.
Бен поднялся на локте и поцеловал ее взмокшую шею.
— Кофе, — предложил он, — много, очень много крепкого кофе с молоком.
— О, Бен! Неужели это счастье когда-нибудь все же кончится?
Бен сел. Простыня прилипла к его спине. Он взглянул на Пандору, раскинувшуюся у его коленей. Она немного прибавила в весе, и теперь ее лицо не казалось таким мрачным и нервным, как раньше. Края рта распрямились, глаза, которые раньше, казалось, занимали большую часть ее исхудалого лица, уже не выглядели ненормально выпученными. Бен не хотел ее расстраивать, но и соврать тоже не смог.
— Ничто не длится вечно, Пандора, — ответил он. — Всему приходит конец.
Он говорил со знанием дела, потому что пережил многое: смерть матери и отца, утрату возлюбленной (что, конечно, не сравнимо было с таким горем, как смерть близких, но тоже причинило немало страданий).
— Боюсь, я не верю в то, что есть на земле нечто, длящееся вечно. — Он заметил, как Пандора напряглась, как изменилось ее лицо. — Слушай, Пандора, я же не имею в виду нас с тобой. Но подумай сама, ведь человек рождается в одиночку, в одиночку он и умирает. Ты можешь любить кого-то, кто-то может причинять тебе зло, но в конце пути каждый из них, каждый из нас уходит из этого мира один. При этом неважно, кем был человек — королевой Англии, когда у смертного ложа молились кучи людей, или же простым рыбаком, который, как мой дед, один пошел в море и один там погиб. Последний путь ты всегда совершаешь в одиночку. — Он улыбнулся, наклоняясь к Пандоре, помог ей подняться на ноги.
— Господин Саливен, который учил нас английскому языку, рассказывал о множестве разных религий. Когда мне не надо будет идти выковыривать булыжники из дорожных рытвин, я перескажу тебе кое-что из наших с ним бесед.
Пандора опять легла, откинувшись на подушку. Иногда Бен так здорово раскладывал все по полочкам. Конечно, человек действительно рождается сам по себе. При этом, как, например, в ее случае, тебя не только случайно зачали и ты приходишь в этот мир в одиночку, но ты приходишь еще и совершенно нежеланным. Чувство острой печали заставило Пандору болезненно сморщиться.
«Я, кажется, обидел ее», — подумал Бен, увидев знакомое ему выражение отчаяния на лице женщины.
— Мне не следовало философствовать в столь ранний час, милая. Сейчас я вынужден уйти, и мне будет очень жаль оставлять тебя в этом настроении на весь день. Извини, я был не прав.